Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Большими деньгами были тогда эти золотые. Фелиция Юлия сняла целый дом, наняла прислугу, завела экипаж и лошадей и так же легко сорила деньгами, как легко они ей достались. Высший свет Бордо принял девицу с распростертыми объятиями, и этому я дам более пространное объяснение.

Загадочный незнакомец сдержал слово и потом приносил невесть откуда бравшиеся деньги, за три года их сумма составила сто пятьдесят тысяч ливров. Фелиция Юлия весело потратила до последнего гроша эту огромную сумму — целое состояние, и сверх того еще наделала долгов на 60 тысяч ливров.

Золотой ливень мог проливаться только из налитых золотом облаков, а таковые ходят высоко над головами простых людей. С другой стороны, с высоким покровительством никак не сочеталось поразительное невежество девушки: она даже не умела читать и писать. Позднее она объясняла это тем, что в детстве воспитатели начали было ее учить, но когда священник, наблюдавший за ее развитием, узнал об этом, то запретил всякое школьное обучение, учил только по катехизису, да читал мессы. (Уж не в том ли смысл такого своеобразного запрета: неграмотная девушка не будет вникать в тайну своего рождения?)

До нее вообще не доходило, что деньги имеют какую-то ценность, она даже не подозревала, что такое влезть в долги. Эту ее неосведомленность и неопытность ловкие кредиторы поэксплуатировали вдоволь, чем отравляли ей жизнь.

Однако у гусиных перьев словно вырастали крылья, когда даже в официальных бумагах писали доклады о ее красоте. «Высока и стройна, — гласит описание, — плечи и руки совершенны, точно у статуи, волосы черные, вьющиеся локонами, кожа на лице без всяких притираний великолепно свежа, глаза большие, взгляд живой и выразительный».

Я уже упомянул о том, что Фелиция Юлия наделала 60 тысяч ливров долга. А дальше произошло то, что и должно было произойти: таинственный золотой дождь однажды так же таинственно прекратился, оставшаяся без денег девушка продолжала вести прежний образ жизни в кредит. Наивно полагая, что перерыв временный, и человек, похожий на священника, все же появится со своей мошной.

Но тот больше не появлялся. Кредиторы зашумели и стали требовать деньги. Оказавшись в стесненном положении, девушка, наконец, заинтересовалась тайной своего рождения.

Только абсолютная неопытность девушки и абсолютная глупость ее советчиков могут служить объяснением, что ради этой задачи были подделаны письма. Слух о них достиг Вены.

Тогда императрица Мария Терезия обратилась к Версалю, на что предупредительные французские власти Фелицию арестовали и препроводили в Брюссель. (Здесь, в столице нижненемецких земель, наследной вотчине австрийских императоров, была их власть.)

Граф Кобенцль, полномочный министр Марии Терезии, двадцать четыре раза допрашивал ее. Допросы проводились в обществе графа Нени, брюссельского высокопоставленного чиновника.

Когда граф Нени впервые увидел девушку, ему тотчас в глаза бросилось ее разительное сходство с императором Францем.

Они (граф Кобенцль и граф Нени) были поражены также и тем, что она совершенно отличалась от известного типа авантюристок. В ее ответах не было и следа разных уверток, обиняков — открыто и прямо, с какой-то долей невинной наивности говорила она даже о подделках, значения которых, очевидно, не могла взять в толк. В Бордо она вела безупречно чистый, высоконравственный образ жизни, нашлись два вельможных искателя ее руки, но ей не хотелось выходить замуж.

О своей прежней жизни она рассказывала так.

Воспитывалась в небольшом городке в Чехии; в каком, этого она не знает; где родилась, ей не сказали. Воспоминания детства уже позабылись, но она четко помнит, что в подростковом возрасте ее навещал трижды очень знатный человек. Он был в охотничьем костюме, на лошади, приезжал с одним сопровождающим. Обращался с ней с большой любовью и нежностью, обнимал ее и, посадив на колени, пообещал, что всегда будет заботиться о ней, сделает ее богатой и счастливой до конца ее жизни.

Кроме трех визитов, она его больше не видела.

Напротив, как-то раз притопал поп с черной вестью: ее покровитель скончался.

Последнее его распоряжение было, — утверждал поп, — отвезти девушку в Бордо и поместить ее в монастырь. Снабдив ее в дорогу всем необходимым, поехал с ней. В Бордо, однако, о монастыре речь больше не заходила. Через несколько дней она получила приглашение явиться к губернатору, герцогу Ришелье, он-де желает сообщить ей нечто. Герцог принял ее весьма любезно и почтительно, показал письмо, в котором одна высокого звания дама просила его взять под свое покровительство Фелицию. Он согласился, навещал ее, позаботившись о том, чтобы она хорошо выучила французский; приглашал на свои вечера и рауты.

Ришелье губернаторствовал с княжеским блеском и размахом. Давал ужины на сто кувертов, принимал на праздниках в саду по четыреста аристократов, балы, маскарады, представления сменяли друг друга. Так Фелиция погружалась в красивую дорогую жизнь богатых аристократов, и в этом, пожалуй, объяснение тому, что аристократический большой свет принял ее в свой круг. Если же самого Ришелье расспрашивали о ней, он успокаивал любопытных: это «заслуживающая всякого почтения особа».

Фелиции он даже сказал, кто прислал ему рекомендательное письмо.

Герцогиня Аренберг.

Первый лучик света во мгле таинственности, окутывавшей личность девушки.

Ришелье тотчас же написал герцогине Аренберг, но ответа не получил.

Хотя если бы рекомендация не исходила от нее, он непременно бы протестовал, что его именем воспользовались. Никакого сомнения, письмо было подлинным.

Однако дело приняло особый поворот. Мария Терезия, которую регулярно информировали о ходе расследования, решительно запретила обращаться к герцогине Аренберг за разъяснениями.

Непонятно! Ведь если бы расспросить герцогиню, та не смогла бы уйти от ответа, и вот он — первый след, который мог бы привести если уж и не прямо к отцу, то, может быть, к матери.

Ясно одно, Фелиции непременно надо было попасть в Бордо, а не в другое место, потому что у герцогини Аренберг были хорошие связи с губернатором Ришелье. Разматываем нить дальше: герцогине должно быть известно, откуда вывезли девушку, более того, она должна знать о предыдущей ее жизни. Если сопоставить с этим участие герцога Йоркского, то подозрение превращается в уверенность, что родной матерью Фелиции Юлии была сама герцогиня Аренберг.

Герцог Йоркский, младший брат английского короля Георга III (1738–1820, правил 1760–1820), по пути в Италию заехал в Бордо. Это пришлось как раз на тот период времени, когда над головой Фелиции вместо золотого облака сгустились грозовые тучи долгов. Герцог попросил срочной встречи и навестил ее в утренний час, когда Фелиция прибыла домой с бала у Ришелье.