Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Так сообщает словарь Ларусса.

Случилось это в аристократическом обществе Парижа в эпоху правления Людовика XIV. Один господин жаловался на ужасную головную боль: «Моя голова точно сжата свинцовой шапкой, я уже стал совсем дурак». Другой мигом нашелся: «Тогда значит, у всех головы сжаты такой шайкой (calotte), потому что весь мир дурак». Обществу страшно понравилось выражение, и тут же был основан полк Калотт.

Цель была обозначена так: наблюдать общественную жизнь Парижа и подмечать всякого, кто выкинет какую-нибудь чрезвычайную глупость либо влипнет в какой-нибудь очень странный скандал. Таковая персона получает почетный с печатью диплом, в котором ему сообщается, что в честь признания его особых заслуг он принят в члены этого клуба. Дипломы в стихотворной форме увековечивали эти заслуги: лучшие перья упражнялись в насмешках.

От лая издевательских стишков спасу не было; не было и таких, которые, окажись они в скандальной ситуации, избежали бы насмешек — положение, ранг, авторитет не принимались во внимание. Защититься от них можно было только одним способом — смеяться вместе с насмешниками и встать в их ряды. Придворная знать изо всех сил старалась заслужить право носить значок избранного кружка — шапку калотт в окружении бубенчиков. Полк Калотт разросся и стал страшной силой, успех настолько избаловал его членов, что вместо невинного подтрунивания оно стало беспощадно-злым.

Вольтер никогда не простил им пасквиля, которым они увенчали позорный случай его ссоры с Роганом. Известно, когда писатель крупно повздорил с шевалье де Роганом, аристократ избрал тот способ урегулирования конфликта, что попросту велел своим лакеям поколотить противника. Свое мнение о калотте писатель кратко выразил так: «Надо повесить этих подлецов, которые своей дурью развращают публику».

Кребийон [59] Кребийон Проспер Жолио де Кребийон-старшпй (1674–1762) — французский поэт и драматург. Оставив адвокатскую практику, уступил тяге к литературе и принялся писать для театра. Избранный во Французскую академию в 1731 г., он четыре года спустя был назначен королевским цензором. Написал «Идоменею», «Электру», «Ксеркса», «Семирамиду» и другие трагедии и оставил огромное число остроумных изречений. — Прим. ред. мало огорчился, узнав, что его «протащили» из-за обилия жестоких и кровавых сцен в его трагедиях.

Фонтенель [60] Фонтенель Бернар ле Бовье де (1657–1757) — французский писатель и философ-просветитель. — Прим. ред. , бессменный секретарь Академии, низкопробные борзописания превозносил до небес, если они соответствовали отжившим академическим канонам. И ему на его железный шлем борца напялили свинцовую шапку.

Незадачливые политики, никчемные дипломаты, проигравшие сражения военачальники, заводилы известного своей безнравственностью французского двора — все получали стихотворный диплом и радовались, если сверх того в знак особого признания нм не присваивался какой-нибудь титул или чин.

Потому что присвоение таковых отличий угрожало многим новым членам. В городе Нанси епископ запнулся, произнося приветственную речь, по сему его сделали официальным оратором Калотты. Епископ суассонский написал серьезное жизнеописание юродивой девушки — его назначили полковым историографом. Грекур [61] Грекур Жан Батист Жозеф Виллар де (1684–1743), аббат — французский поэт. Учился в иезуитском коллеже в Париже; за поэму «Фплотанус» («Philotatius», 1720), высмеивающую иезуитов, был лишен звания проповедника, привлечен к церковному суду. Автор стихотворных послании, гривуазных сказок и новелл («T'y voila donc», 1747), эпиграмм, песен, направленных против ханжей и лицемеров. Религиозное свободомыслие сочетается в его произведениях с игривостью, граничащей с фривольностью и даже непристойностью; его изящная поэзия была чрезвычайно популярна, но распространялась в основном в списках. — Прим. ред. — поэт, известный своими скользкими виршами, стал исповедником весталок. Не были забыты и бессмертные академики: они стали инвалидами полка.

Позаботились и о маркитантках. Этот чин за заслуги на любовном фронте выдавался великосветским дамам. В начальницы им поставили мадам Филон, популярную в высшем свете сводню.

Подглядывали они и за тайнами спален. Так, благодаря своей супруге, членом полка стал ужасно богатый налоговый откупщик де ла Попелиньер, сколотивший миллионное состояние на выжимании денег из налогоплательщиков. Всему Парижу было известно о связи его жены с пресловутым соблазнителем герцогом Ришелье, только муж не ведал ни о чем. Слово связь в данном случае надо понимать в том смысле, что Ришелье приобрел соседний с особняком налогового откупщика дом на чужое имя и пробил в стене проход прямо в спальню мадам Попелиньер. Тайный проход маскировал камин. Великолепная идея сама напрашивалась в стихи.

За идеями кавалерам «старого порядка» далеко не приходилось ходить. Калотта воспела один знаменитый ужин, за которым на шампанское собралось сплошь аристократическое общество: титулованные мужчины от графа и выше, дамы — от графини и ниже. Мужья не беспокоили. Советник Сен-Сюль-пис вообще остался дома, отчасти не желая вмешиваться в дела супруги, отчасти потому, что его не пригласили. Хлопки открываемых бутылок шампанского навели одну молодую герцогиню на отличную мысль. Она залезла под стол, подобралась к месту мадам Сен-Сюльпис, сунула ей под юбку — в тот момент она еще была на ней — маленькую петарду и взорвала ее. Несчастная так испугалась, что чуть было не умерла на месте. Но шутка удалась на славу, как тогда писали: «Весь Париж смеялся».

Со временем Калотта стала наглеть. В процессе охоты за «добычей» им на зубок попадали, так сказать, люди всех рангов и положений. Наконец, в калотины попал сам король Людовик XV. Неизвестно, каким образом им удалось сочетать зубоскальство врученного ему диплома с верноподданническим преклонением, но только прошел слух, что король смеялся. По всей вероятности, вымученно.

С ним вышел случай, весьма характеризующий масштаб власти и наглости Калотты. Король, желая показать, что он тоже может шутить, обратился к одному из приближенных:

— Интересно было бы провести смотр всему полку Калотты. Нельзя ли их всех собрать для парада?

Приближенный с глубоким поклоном:

— Непременно, Сир, только никого не останется, чтобы смотреть на них…

Когда же большой петардой взорвалась революция, она повергла в руины весь мир «старого порядка» вместе с Калоттой.

Первооснова некоторых обычаев настолько ушла под многовековые пласты наслоений, что современные исследователи просто не в состоянии откопать ее. О первоапрельском обычае нам известно только, что он из Франции распространился на Англию, Германию, а потом дошел и до нас. Разными теориями пытались объяснить его природу, но все они остались только теориями.