Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Итак, теперь у них было все, только трех вещей недоставало, которые Монтекукколи (австрийский полководец, фельдмаршал. — Прим. ред. ) считал совершенно необходимыми для ведения военных действий: денег, денег и еще раз денег. Нейхоф бросился вдогонку за возникавшим то тут, то там призраком денег. Он обшарил всю Европу, заглянул даже в Константинополь, где другой такой же авантюрист, француз Бонневаль-паша, представил его самому султану. Но султан на удочку не клюнул, деньги опрометью бежали от барона Нейхофа, так будущий освободитель Корсики попал в долговую тюрьму в Ливорно. Это была его первая встреча с бессердечием кредиторов.

Но все же как-то ему удалось выбраться на свободу, и тогда в его судьбе произошел крутой поворот. Европа стала тесна для его деятельной натуры, и он перебирается в Тунис. Наудачу: выйдет, не выйдет; ему все же удалось втереться в доверие к тунисскому бею, и в один прекрасный день произошло чудо: бывший узник долговой тюрьмы попрощался с Африкой с капитанского мостика галеры, битком набитой оружием и десятью пушками на борту, и поплыл на Корсику. До сих пор с полной уверенностью нельзя утверждать, как удалось вовлечь бея в эту авантюру.

15 марта 1736 года галера бросила якорь у корсиканской Алерии. Население еще не знало, в чем дело, только видело и слышало, что с корабля сошел очень элегантный мужчина в пурпурном плаще, а собравшиеся для его встречи главные лица Корсики величают его «милостивым государем». Знатного господина сопровождали несколько офицеров, секретарь, придворный капеллан, придворный гофмейстер, три сарацина-раба, прочая челядь. Процессия направилась в епископский дворец. Знатный приезжий расположился здесь на постой, тотчас выставив перед воротами четыре пушки.

Цель таинственного незнакомца скоро обнаружилась.

С корабля выгрузили на берег пушки, а также четыре тысячи ружей, три тысячи пар сапог, семь тысяч мешков зерна, много других военных припасов и, что самое главное, ящики, полные золота и серебра.

Воодушевление прокатилось по горам Корсики. Пришел Вождь, Освободитель, молотом разобьющий цепи генуэзского рабства. Нейхоф в короткий срок поставил под ружье двадцать тысяч человек, он платил солдатам, назначал офицеров. Его казначеем был Гнацинто Паоли, отец того самого Паскуале Паоли, который сыграл большую роль в борьбе за освобождение Корсики.

Через месяц избранные островитянами делегаты собрались на сессию конституционного собрания. Своего освободителя провозгласили королем, Теодором Первым. Значит, барон Нейхоф, по сути дела, был законным, избранным свободной волею народа правителем, и если бы борьба корсиканцев за свободу увенчалась тогда успехом, его потомки, возможно, и сегодня бы сидели на троне. Но, с одной стороны, предприятие оказалось неудачным, а с другой — авантюрный характер нашего героя, короля Теодора, драму превратил в оперетту.

Знаменитая конституционная грамота гласит:

«Во имя преславной Святой Троицы, Отца, Сына и Святого Духа, а также Пречистой Девы! Сегодня, в воскресенье, апреля 15-го дня 1736 года, созванное указом верховных лиц Корсиканского королевства народное собрание по зрелом размышлении решило избрать короля и подчиниться власти его правления. Королем провозглашаем господина Теодора, барона Нейхофа, на приводимых ниже условиях, каковые условия названный барон под присягой признает обязательными как для себя, так и для своих потомков. До тех самых пор, пока он собственноручно не подпишет конституционной грамоты, не скрепит ее собственной печатью, не принесет присяги, — в права главы государства не вступает».

Итак, в силу основного закона король становился не самодержавным тираном, а конституционным правителем. Право объявлять войну, заключать мир, повышать подати принадлежало национальному собранию.

Великий господин Теодор, действительно, все подписал и во всем поклялся. Его коронация состоялась второго мая. За неимением короны на лоб ему надели лавровый венок, хотя на торжественную церемонию он отправился в парадном пурпурном плаще. Затем местные руководители присягнули ему на верность, а потом, согласно древнему корсиканскому обычаю, подняли нового короля на плечи и показали народу.

Пошли золотые недели его правления. Король Теодор устраивал свой двор. Назначал графов, маркизов, генералов, раздавал придворные чины. Мстил своему извечному врагу — деньгам, а чтобы показать, что есть власть посильнее денег, сам стал чеканить деньги для внутреннего обращения. На монетах горделиво красовался его вензель: T.R. (Theodorus Rex). Но монеты звенели как-то фальшиво, и это, так сказать, было первым аккордом последовавшей за тем оперетки. Народ с недоверием принял даровой вензель и так растолковал его: Tutto Rame — чистая медь.

Но пока все шло гладко. Король Теодор на свой лад объявил войну генуэзцам, хорошенько вздув их в двух выигранных сражениях. Генуе пришлось поднапрячься, чтобы одолеть недооцененного противника. И ей пришлось бы нелегко, не окажись у нее отличного союзника. Деньги стали на ее сторону, деньги — неуловимый и давний враг короля Теодора. Деньги сослужили службу Генуе самым тривиальным способом: они попросту утекли из казны короля Теодора. Кончились. Освободитель не смог заплатить солдатам, не смог снабдить свои войска артиллерией, боеприпасами, провиантом. Тогда он попробовал помочь себе тем, что учредил орден. Кавалеры ордена Освобождения имели небесно-голубую форму, на ней болталась орденская звезда с королевским гербом. Кавалеры ордена должны были единовременно уплатить тысячу дукатов, за это получали отличные привилегии, среди прочих — могли присутствовать на богослужении с обнаженной шпагой. За два месяца Теодору удалось опустошить двести бочек тщеславия, ибо столько подданных пожелали вступить в орден.

Потом и эти дукаты исчезли как остальные. Обещанная помощь извне не пришла, первоначально золотой блеск славы стал меркнуть. Агенты Генуи начали распространять среди населения прокламации, в которых соответствующим образом по-давались сомнительные делишки бывшего барона Нейхофа. Один очень странный эпизод окончательно подорвал и без того пошатнувшийся авторитет короля.

Король Теодор не был надменным, он соприкасался и с простыми детьми своего народа. Одним таким простым дитятей была девушка, к тому же хорошенькая. Похоже, что девица была склонна распространить королевские права и на частную жизнь, да ее родной брат был другого мнения, и, повинуясь велению корсиканской морали, нещадно избил сестру. Братец со столь плохими манерами служил в королевской гвардии. Король Теодор как раз обедал со своими генералами, когда узнал об этом. Он тотчас приказал привести виновника пред очи свои и велел посадить его. Гвардейцы, однако, не подчинились. Парня не только не посадили, он раскрыл рот и из него полились весьма неприятные истины. Теодор понял, что наступил момент действовать решительно. Он приказал в порядке устрашения немедленно повесить оскорбителя своего королевского величества перед воротами дворца. Приказ чуть было не обернулся против самого повелителя. Парень схватил стул, намереваясь размозжить королевскую голову, генералы набросились на него, а гвардия встала на сторону бунтовщика, в общей свалке король был вынужден спасать свою шкуру, выпрыгнув в окно.