Александр Виноградов - Тысячелетия, погребенные пустыней

Просматривая один из старых полевых дневников, я обнаружил на последней странице короткую запись, сделанную чужой рукой: «Можно ехать прямо до кака [14] Как — искусственное углубление для сбора с такыров дождевых вод. , он слева от дороги за красноватым пригорком; затем держитесь вдоль восточной и северной границ такыра до выходов красного песчаника, они выступают мысом и останутся от вас справа. Попадете на дорогу к горе Кугунек. Пересекаете Узбой два раза и далее — на Орта-кую».

Запись, сделанная, очевидно, кем-нибудь из геологов (в те годы на Узбое работало очень много экспедиций), знакомые названия вызвали в памяти интересные воспоминания.

…В конце апреля 1951 г. наш караван — пять машин: три грузовика и два ГАЗ-67 — был выгружен с парохода в Красноводском порту. Вскоре машины с большим отрядом Хорезмской экспедиции, киногруппой, запасами воды, продуктов, оборудованием ушли в пустыни.

Май в Каракумах мало похож на московский. Сперва было довольно прохладно или, во всяком случае, вполне терпимо. В Прибалханье нам часто встречались поляны и долины, усеянные яркими распустившимися цветами. Однако с каждым днем, с каждым десятком километров нашего движения на восток жара усиливалась. Однажды ртутный столбик термометра перевалил за сорок и пополз выше. Надолго еще останутся в памяти дни, когда в страшную жару, километр за километром наш караван штурмовал тяжелые песчаные гряды.

Каждому, кто ездил на автомобиле по среднеазиатским пескам, наверное, приходилось «шалманить». «Шалманы» — это толстые жерди примерно 3-4-метровой длины, которые подкладываются с обеих сторон под двойные скаты задних колес машины. Если скаты одинарные, как у грузовика ГАЗ-63, то «шалманами» служат толстые доски, способные, не сломавшись, выдержать вес машины.

Медленно, на первой скорости, ползет машина по глубокому песку. Все глубже зарываются колеса, натруженно ревет мотор, машина начинает буксовать и, наконец, останавливается. «Шалманщики» спрыгивают с подножек. Нужно руками разрыть вздыбившийся перед задними колесами песок и засунуть туда конец доски. Сделать это кое-как нельзя: при первых же движениях колеса неправильно поставленный «шалман» либо будет выброшен, либо ляжет косо и колесо снова зароется в песок.

Набрав на досках небольшую скорость, машина по инерции идет еще несколько метров по песку и снова зарывается и тяжело оседает. «Шалманов» не видно, они глубоко вдавлены в горячий песок. И так десяток за десятком метров несколько километров в день. Над головой палящее солнце, снизу раскаленный песок, а тут еще подует ветер с юга, горячий, обжигающий кожу афганец. При такой погоде палатки ночью ни к чему, и вечером, усталые, мы ставим раскладушки прямо у машин. К утру ветер надувает у колес песчаные барханчики, песок толстым слоем покрывает спальные мешки. Конечно, такие тяжелые участки составляли лишь часть пути: машины шли по такырам и каменистой равнине, пробивали тонкую корочку солончака, добираясь до плотного грунта.

Задачей разведывательного отряда, работой которого руководил С. П. Толстов, было обследование сухого русла Узбой. Собственно этот маршрут не был первым. Еще в 1947 г. экспедиция обследовала древние ирригационные системы Присарыкамышской дельты и произвела авиаразведку с высадкой десантов в районе Узбоя. В 1950 г. археологи уже наземной разведкой прошли часть верхнего и среднего Узбоя. И вот, в 1951 г., транскаракумский маршрут от Каспийского моря до Аму-Дарьи.

Узбой, пожалуй, самое интересное из всех ныне сухих русел. Вы можете представить себе, например, Оку, Москва-реку или Клязьму совсем без воды? Трудно, не правда ли? И если добавить к этому пустынные на сотни километров песчаные берега, уходящие вдаль высокими вздыбленными барханами, то можно получить приблизительное представление об Узбое. Не звенит вода, не шумят прибрежные камыши и кустарники. Даже шум машин не может нарушить тишины. Что-то сказочное, фантастическое чувствуется во всем этом. Кажется, что лишь по какому-то волшебству, на мгновение исчезла вода и вот-вот появится снова, и рассеется этот, вызванный жарой, навязчивый мираж. Ведь так свежи, так высоки берега реки, так просторно и глубоко русло. И водопад — вот он, трехступенчатый, со свежими выбоинами в камне, куда, кажется, только что падала вода. А если и покажется вдали караван и пройдет, позванивая бубенчиками, мимо лагеря цепочка верблюдов — так ведь это тоже из восточной сказки, где полным-полно могущественных джинов, которым подвластна вся природа.

Слышатся знакомые голоса, но мираж не исчезает…

Около двух месяцев работал отряд на Узбое. Уменьшились запасы продуктов, но освободившихся ящиков едва хватало для пакетов с находками. Помнится, когда мы приехали на колодец Бала-Ишем, сотрудники гидрогеологической экспедиции передали нам коллекцию кремневых изделий.

— В основном из района Кугунека, — сказал Сергей Анатольевич Глаголев, начальник экспедиции, показывая на карте большие такыры, по окраинам которых были сделаны находки. Среди собранных экспедицией матет риалов уже были сотни подобных находок, но археологи радовались каждой новой находке, подтверждавшей впечатления первых разведок.

Работы продолжались. Маленькие вездеходы, на которых передвигались разведывательные группы, тщательно «обнюхивали» каждый такыр.

Очередная остановка. На крыле машины расстилается карта, намечаются маршруты, и разведчики с брезентовыми мешками для находок, компасом, дневником и раскопочным ножом — на всякий случай — расходятся в разных направлениях.

Блестят такыры, отражая гладкой поверхностью солнечные лучи, в глазах рябит от мелкой разноцветной гальки. Но вот на кромке песка и такыра начинают встречаться небольшие правильно ограненные кремневые пластинки, мелкие чешуйки отщепов. В некоторых местах их много, в других они встречаются реже, часто их совсем нет. Здесь же можно найти и отдельные обломки глиняных сосудов — сильно окатанные, с полустершимися поверхностями, а порой и бронзовый наконечник стрелы или каменную бусину.

От нескольких штук до многих сотен кремней, обработанных рукой человека и сгруппированных на ограниченной площади, находили археологи. Такие пункты вдоль Узбоя насчитывались многими десятками. Это были остатки стоянок первобытного, неолитического человека, таких же, как раскопанная на правом берегу Аму-Дарьи кельтеминарская стоянка Джанбас 4, только полностью разрушенных временем.

Берега Узбоя были так густо заселены в. эпоху неолита, в IV и III тысячелетиях до н. э., что не оставалось никаких сомнений в том, что в это время Узбой был текущей рекой. Только вдоль полноводной реки могли жить постоянно многочисленные коллективы людей эпохи неолита — рыболовов и охотников. Русло Узбоя к этому времени было уже давно сформировано, и, более того, забегая несколько вперед, скажем — уровень Саракамышского озера, питавшего его водой, даже несколько понизился. Древнее население уже не боялось затоплений и селилось у самой воды, на самой низкой террасе.