Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Оглянувшись назад, Ричард неожиданно увидел, что атака крестоносцев началась. Без предупреждения два рыцаря — один госпитальер и Бодуэн де Кэрью — устремились в бой. Подгоняемые злостью, унижением и жаждой крови, «они покинули строй, пустили коней в галоп и атаковали турок», выкрикивая имя святого Георгия. Лишь только люди осознали случившееся, как их примеру последовали тысячи крестоносцев. Арьергард госпитальеров тоже ввязался в бой. Ричард в ужасе наблюдал, как Генрих Шампанский, Жак д’Авен и Роберт Лестер также повели в бой левый край и центр армии.

Это был момент истины. Ричард, возможно, не хотел ввязываться в сражение, но, не имея никакой надежды вернуть назад войска, должен был принять мгновенное решение. Отсутствие должной реакции могло иметь катастрофические последствия. И Ричард не колебался. «Он пришпорил коня и полетел вперед быстрее, чем стрела из арбалета», ведя за собой остальных. Неудивительно, что трубы, о которых писал Амбруаз, так никогда и не зазвучали. [304]

Теперь перед королем предстала сцена бойни. Первая атака крестоносцев стала, по существу, массовым убийством. Передние ряды армии Саладина были в полном смысле сметены. Раненые кричали, «остальные, лежа в лужах собственной крови, испускали дух. Было очень много обезглавленных трупов». Но когда появился Ричард, султан собрал свои войска и начал контратаку. Личный вклад короля Ричарда в сражение неясен. Он сгладил свою собственную доблесть, так описав стычку в письме к аббату Клерво: «Наш авангард подошел к городу и уже начал разбивать лагерь в окрестностях Арсуфа, когда Саладин и его сарацины начали яростную атаку на наш арьергард, но милостью Божьей они были обращены в бегство».

Другие латинские очевидцы, и среди них Амбруаз, нарисовали более волнующую картину королевского героизма, в которой Ричард Львиное Сердце практически в одиночку спасает положение: «Король Ричард яростно преследовал турок, налетел на них и разогнал, и везде, где он появлялся, его меч очищал широкую дорогу перед ним. Он разил эту мерзкую расу, как будто жал урожай серпом, так что тела убитых им турок покрыли землю на полмили вокруг». [305]

Возможно, военная доблесть Ричарда все же не достигла столь эпического масштаба, но его личный вклад вполне мог стать решающим фактором схватки. В Средние века нередко рыцари, увидев своего короля-воина в гуще сражения, изменяли ход битвы и добивались победы. В общем, каково бы ни было объяснение, франки при Арсуфе сумели отбить атаку противника, возможно даже не одну. В конце, когда большая часть армии Саладина обратилась в бегство, и сам султан был вынужден с позором отступить. Спасаясь от погони, они растворились в окружающих лесах, оставив победу христианам.

Измученные франки после перегруппировки все же вошли в Арсуф и разбили безопасный лагерь. Многие падали от усталости, но, как обычно, были «падальщики», отправившиеся собирать добычу у мертвых и умирающих. К вечеру выяснилось, что мусульмане потеряли 32 эмира и около 700 пехотинцев, большинство из которых были убиты в самой первой атаке франков. Потери латинян показались минимальными.

Ночью прошел тревожный слух. Говорили, что пропал уважаемый всеми рыцарь-крестоносец Жак д’Авен. На рассвете следующего дня поисковая партия из тамплиеров и госпитальеров обшарила поле боя и после долгих поисков в горе трупов христиан и мусульман нашла его изуродованное тело. Было сказано, что в разгар сражения его конь пал и выбросил его из седла. Жак сражался как лев, а когда удача изменила ему, старый товарищ по оружию граф Роберт де Дрё не откликнулся на его призыв о помощи. Оставшись в одиночестве, Жак сражался до конца и убил пятнадцать мусульман, прежде чем рухнул замертво сам. Его нашли погребенным под трупами мусульман с «лицом покрытым запекшейся кровью, так что его с трудом узнали — пришлось смыть кровь водой». С большим почтением его тело отнесли в Арсуф и похоронили, причем на церемонии погребения присутствовали король Ричард и Ги де Лузиньян. «Все горевали о его гибели; Третий крестовый поход лишился одного из своих лучших воинов». [306]

Битва при Арсуфе долго считалась историческим триумфом крестоносцев. Желая воссоздать образ Ричарда I как монументального героя священной войны, Амбруаз изобразил этот бой как критический эпизод конфронтации между Ричардом Львиное Сердце и Саладином, схваткой, которой Ричард активно искал и из которой вышел уверенным победителем. Такое повествование об Арсуфе было общепринятым, и успех Ричарда 7 сентября 1191 года стал краеугольным камнем в его военной репутации. Жан Флори, биограф Ричарда, утверждает, что сражение выявило «мастерство короля в науке войны», добавив, что оно велось на условиях Ричарда и «анжуйский монарх успел построить армию в боевой порядок». [307]

На самом деле реконструкция средневековых сражений — удивительно неточная работа, и никто не может говорить о намерениях Ричарда с полной определенностью. Если верить свидетельствам, Ричард вовсе не хотел давать бой в Арсуфе. Он мог ожидать нападения мусульман 7 сентября, но, судя по всему, оставался верен своей первичной цели — достичь предполагаемого места стоянки в Арсуфе, а оттуда перебраться в Яффу. А когда неожиданная атака арьергарда нарушила порядок, быстрый, уверенный и храбрый ответ короля отвратил катастрофу и в конце концов обеспечил незапланированную, но укрепившую моральный дух победу. Его командование являлось реактивным, а не проактивным.

Да и сам Ричард не утверждал, что планировал сражение, — эта идея, похоже, получила распространение уже после Третьего крестового похода, но в письме от 1 октября было сказано, что мусульмане получили чувствительный удар под Арсуфом. Там говорилось следующее: «У Саладина было убито очень много сарацин благородного происхождения. Его потери в тот день возле Арсуфа были больше, чем в любой другой день за предыдущие сорок лет… С тех пор Саладин не отваживался вступать в бой с христианами. Вместо этого он таился на расстоянии, вне поля зрения, как лев в берлоге, выжидая возможности убить друзей креста, как овец».

Арабские источники подтверждают, что Айюбиды потерпели при Арсуфе весьма чувствительное поражение. Баха ад-Дин, который был очевидцем битвы, записал, что многие «встретили мученическую смерть», и признал, что, хотя аль-Адиль и аль-Афдаль сражались хорошо, последний был «потрясен этим днем». В действительности же потери мусульман никоим образом не были катастрофическими. Саладин потерпел неудачу, но священная война не остановилась. Султан сразу написал послания в свои «дальние» территории с требованием подкрепления. Главный ущерб, как и в Акре, был психологическим. Пока Саладин старался восстановить контроль над армиями, его «сердце — так утверждали — было полно чувств, которые знает только Бог, и войска тоже были ранены или физически, или душевно». В переписке султана, относящейся к этому периоду, изложена позитивная версия событий. Он утверждает, что атаки мусульман настолько снизили скорость продвижения франков, что на двухдневный переход им потребовалось семнадцать дней, и радовался убийству «сира Жака» (Жака д’Авена). Но даже при этом правду вряд ли можно было скрыть. Саладин снова попытался остановить Третий крестовый поход и вновь не сумел этого сделать. [308]