Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Влияние отступления на дух христиан и общие перспективы Крестового похода были катастрофическими. Даже Амбруаз, ярый сторонник Ричарда, признал: «[Когда] стало ясно, что армия должна повернуть обратно (не будем называть этот маневр отступлением), люди, которые еще недавно рвались в бой, были настолько обескуражены, что со времени Сотворения мира еще никто не видел такой подавленной, такой удрученной армии. <���…> Ничего не осталось от радости, которая ею владела, когда люди считали, что идут к Гробу Господню… Каждый проклинал тот день, когда родился».

Разом превратившись в ошеломленную толпу сброда, армия потянулась к Рамле. А там унылая, лишившаяся иллюзий экспедиция распалась на части. Гуго Бургундский и многие французы снялись с места. Одни вернулись в Яффу, другие отправились в Акру, где было много еды и земных удовольствий. Ричард остался во главе существенно ослабленного войска, которое он повел к Аскалону. [318]

Ричард Львиное Сердце добрался до разрушенного порта 20 января 1192 года в условиях страшной непогоды, которая еще больше расхолодила людей. Пока крестоносцы старались примириться с отступлением от Иерусалима, Ричард делал все возможное, чтобы оправиться от первой серьезной неудачи своей кампании. Он занял войско восстановлением Аскалона, решив во что бы то ни стало сделать этой несчастливой зимой хотя бы что-нибудь полезное и, главное, видимое. Генрих Шампанский сохранил верность своему дяде и оказал помощь в работе, но восстановление разоренного города оказалось гигантским предприятием, которое потребовало пяти полных месяцев тяжелого труда и стоило Ричарду целого состояния.

В конце февраля в Северной Палестине начался кризис, который выявил раскол между франками. Хотя война за Святую землю была далека от завершения, латиняне в Акре перегрызлись друг с другом. Генуэзские моряки хотели захватить контроль над городом, возможно с молчаливого согласия Конрада Монферратского и Гуго Бургундского, и только яростное сопротивление пизанских союзников Ричарда предотвратило союз порта с Тиром. Обозленный тем, что он посчитал актом предательства, Ричард отправился на север, чтобы вступить в переговоры с Конрадом, и пара встретилась на полпути между Акрой и Тиром. Вероятно, последовали длительные дискуссии, но прочного соглашения так и не было достигнуто, и маркиз вернулся в Тир. [319]

Создавалось впечатление, что военное счастье Ричарда изменило ему в холмах Иудеи, а теперь на северном побережье его покинуло и умение уверенно вести дипломатические переговоры. Разочарованный и раздраженный тем, что не сумел подчинить себе Конрада, Ричард официально лишил Конрада доли доходов Иерусалимского королевства, выделенной ему летом 1191 года. Хотя, по правде говоря, это был пустой жест. Конрад обладал двумя явными преимуществами: неоспоримой властью в Тире и растущей поддержкой франкских баронов Утремера — Балиана Ибелина и ему подобных. Возможно, маркиз действительно был лживым своекорыстным оппортунистом, готовым вступить в переговоры с Саладином, вопреки интересам Крестового похода, но его женитьба на Изабелле Иерусалимской дала ему право на трон. Он также доказал, что является более сильным лидером, чем Ги де Лузиньян, и, в отличие от Ричарда, выказывал все признаки того, что останется в Леванте. В феврале Ричард Львиное Сердце предпочел проигнорировать очевидное, но со временем ему пришлось признать неудобную реальность. Конрада невозможно ни сломить, ни согнуть, значит, его придется учитывать в любом более или менее продолжительном политическом и экономическом соглашении на Ближнем Востоке.

Примерно в это время были вновь открыты каналы для переговоров между Ричардом и Саладином. Султана опять представлял его брат аль-Адиль, а от имени Ричарда выступал Онфруа Торонский. Встречи прошли в конце марта в районе Акры, и в какой-то момент создалось впечатление, что приемлемые условия договора, включая раздел Иерусалима, действительно могут быть согласованы. Однако в начале апреля Ричард прервал диалог и отплыл на юг, чтобы провести Пасху в Аскалоне. Причина столь неожиданного изменения политики неясна, но представляется вероятным, что до короля дошли слухи о том, что в измученных армиях Саладина зреет недовольство, и султан столкнулся с мятежом мусульман в Месопотамии. Вероятно, Ричард решил, что возможная слабость и уязвимость султана позволяет ему не соглашаться ни на что, кроме самых выгодных условий. Вернувшись в Аскалон, он начал готовиться к новому наступлению.

15 апреля 1192 года в Аскалон прибыл Роберт, настоятель монастыря в Херефорде. Он привез новости, перевернувшие все планы Ричарда. Помощник и представитель короля Уильям Лонгчамп был выслан из Англии принцем Джоном, и теперь амбициозный брат Ричарда всячески старается расширить свое влияние в королевстве. Так после восьми месяцев участия в войне на Святой земле Ричард получил недвусмысленное напоминание о необходимости выполнения своих обязанностей монарха. Львиное Сердце немедленно понял, что, учитывая кризис на Западе, он не может позволить себе задерживаться в Леванте. Но не хотел он и возвращаться в Европу неудачником. Поразмыслив, Ричард, судя по всему, решил, что еще располагает временем и может посвятить еще один сезон Крестовому походу. Но чтобы привести войну в Палестине к быстрому и успешному завершению, ему необходимо объединить раздробленные силы латинян на Святой земле.

Примирившись с необходимостью компромисса, Ричард 16 апреля созвал совет баронов. Он объявил, что в свете событий в Англии ему придется скоро уехать, и предложил собравшимся решить вопрос об иерусалимской короне. Было принято единодушное решение, почти наверняка с молчаливого одобрения Ричарда, предложить королевство Конраду Монферратскому. Тем временем Ги де Лузиньян должен был получить богатую компенсацию за утраченный статус. Ричард условился с тамплиерами, чтобы они продали Ги остров Кипр за 40 тысяч безантов. Это позволяло династии Лузиньянов создать сильное и крепкое государство в восточной части Средиземноморья. Генрих Шампанский был отправлен на север в Тир, чтобы сообщить маркизу о его неожиданном «повышении» и, что было еще более важным, убедить его объединить свои силы и армию Гуго Бургундского с войском крестоносцев, собравшимся в Аскалоне, так чтобы можно было продолжить священную войну.

Через несколько дней Конрад узнал новости и, по общим отзывам, был в восторге. После долгих месяцев ожидания в полной готовности, когда он действовал с хитростью и осторожностью, его мечты о королевской власти стали реальностью. Оставив прежние бескомпромиссность и колебания, маркиз немедленно приступил к подготовке военной кампании. Не поставив в известность Ричарда и франков, он также отправил срочное послание Саладину, объяснив, что латиняне пришли между собой к неожиданному соглашению, и пригрозив, если Саладин в течение ближайших нескольких дней не урегулирует отношения с Конрадом, полномасштабной конфронтацией. По информации мусульманского очевидца при дворе султана, Саладин отнесся к сообщению со всей серьезностью. Опасаясь крупных беспорядков в Месопотамии, «султан считал, что лучше всего заключить мир с маркизом», и 24 апреля отправил посла в Тир, чтобы окончательно договориться об условиях. Таким образом, в последние дни апреля 1192 года и король Ричард, и Саладин верили, что нашли пути к завершению войны на Святой земле: один — при посредстве возобновления военных действий, другой — заключив мир. В центре обоих планов находился один и тот же человек — Конрад Монферратский. [320]