Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Мамлюки — солдаты-рабы — использовались мусульманскими правителями Леванта на протяжении многих веков и играли важную роль в армиях Зангидов и Айюбидов XII и XIII веков. Эти абсолютно преданные и высокопрофессиональные воины стали продуктом сложной системы рабства и военной подготовки. Большинство из них были тюрками из русских степей, расположенных далеко на севере за Черным морем, пойманными еще детьми (обычно от восьми до двенадцати лет) хорошо организованными бандами работорговцев. Их продавали исламским хозяевам на Ближнем и Среднем Востоке, внушали мусульманскую веру и потом обучали искусству войны.

Мамлюки ценились не только за непревзойденное военное мастерство, но и за преданность. Поскольку их благосостояние и выживание были напрямую связаны с одним хозяином, они обычно хранили ему абсолютную верность — необычная черта в болоте всеобщего вероломства, коварства и интриг, коим являлась исламская политика. Говоря о похвальной надежности мамлюков, сельджукский правитель XI века заметил, что «один преданный раб лучше, чем 300 сыновей; потому что последние желают смерти отца, а первый — долгой жизни хозяина». Это может прозвучать странно, но их преданность также была продуктом относительно радужных перспектив, ведь многие мамлюки получали командные посты, свободу и богатство.

Правители от Нур ад-Дина до аль-Камиля использовали мамлюков на самых разных должностях, начиная от «королевских» телохранителей и до боевых генералов, но ни один султан не полагался на их службу больше чем аль-Салих. После 1240 года он стал относиться с большим недоверием и подозрительностью к другим слугам и солдатам и построил большую армию мамлюков. Элитное ядро этой силы составлял полк численностью тысяча воинов, известный как Бахрия (Bahriyya) (имя взято от гарнизона в районе Каира на острове, который по-арабски называется бахр аль-Нил , или «море Нила»). Один мусульманский современник записал, что Бахрия быстро «стала могущественной силой, обладающей огромной храбростью, и мусульмане получали от нее большую пользу». В какой-то степени создание аль-Салихом этого отборного отряда, равно как и более широкое использование отрядов мамлюков вообще, имело большой смысл. Выживание его шатающегося политического режима вскоре стало зависеть от поддержки Бахрии. Но в случае смерти аль-Салиха лояльность мамлюков его преемнику не была гарантирована. Эти опытные воины даже могли задаться вопросом, не лучше ли им вести, чем оставаться ведомыми.

Но пока равновесие сохранялось. Аль-Салих прожил все лето и осень 1249 года, создал хорошо защищенную базу для операций своей армии близ укрепленного города Мансура — ту же позицию занимали его предшественники Айюбиды во время Пятого крестового похода. Поскольку позиции мусульманской армии были хорошо укреплены и ее ряды пополнила Бахрия, было очевидно, что Крестовый поход короля Людовика встретит намного более серьезное сопротивление, чем в Дамьетте, если осмелится пойти на юг вдоль Нила. [374]

Вслед за франкской оккупацией Дамьетты последовал еще один период осторожного бездействия со стороны Людовика. Капетинг не был заинтересован в использовании Дамьетты как козыря в сделке для получения территориальных уступок в Палестине — он стремился покорить весь Египет Айюбидов, а потом, когда сопротивление мусульман будет поколеблено, повернуть на восток к Иерусалиму. Эта стратегия означала, что в какой-то момент Крестовый поход двинется в глубь страны. Король, судя по всему, знал о проблемах, с которыми столкнулись в Египте кардинал Пелагий и Жан де Бриенн двадцатью одним годом ранее, да и некоторые христианские очевидцы, присутствовавшие в Дамьетте в 1249 году, недвусмысленно упоминали о трудностях Пятого крестового похода. Поэтому, учитывая приближающийся разлив Нила, Людовик даже не пытался выступить на юг. Вместо этого экспедиция стала ждать.

Три месяца Людовик и его советники обсуждали следующий шаг кампании. В качестве ее возможной цели рассматривался порт Александрия, но один из братьев короля — Роберт д’Артуа — очевидно, рекомендовал прямое вторжение в глубь страны на юг, утверждая: «Чтобы убить змею, надо прежде всего снести ей голову». А так как армия аль-Салиха Айюбида теперь занимала позиции в районе Мансуры, Крестовому походу Людовика придется столкнуться с такой же стратегической проблемой, как армии Пелагия. Но опыт высадки в Дамьетте указал на слабость мусульман, и, если добиться успеха на Ниле, прибыль может быть весьма ощутимой. Мусульманский хронист признавал опасность и написал, что «если армия Айюбидов при Мансуре будет отброшена хотя бы на шаг назад, весь Египет будет завоеван в самое короткое время». [375]

Около 20 ноября 1249 года, когда разлившиеся воды Нила стали спадать, армия Людовика начала наступление вдоль восточного берега великой реки. Если провести сравнение с Пелагием, король обладал лучшим — хотя и далеко не полным — пониманием топографии дельты и лучше представлял, что его ждет впереди. Он шел вдоль реки, по которой следовал флот из «многих больших и малых судов, груженных продовольствием, оружием, машинами, броней и всем, что нужно на войне». Скорость была медленной, ветер дул с юга, и было очень трудно плыть против течения, но несколько «прощупывающих» атак Айюбидов — средневековая разведка боем — были с легкостью отбиты, и христиане постепенно приближались к Мансуре.

Ближе к завершающему этапу путешествия Людовик — как и Пелагий до него — должен был пройти мимо точки, где канал Махалла соединяется с Нилом, но этот важный водный путь не был упомянут в повествованиях христиан о наступлении, и франки не делали попыток заблокировать или охранять его. На первый взгляд это кажется абсолютной небрежностью и неосмотрительностью, учитывая решающую роль, которую сыграл канал в 1221 году. Но вероятнее всего, ни Людовик и его современники, ни участники Пятого крестового похода так и не поняли, каким образом аль-Камиль сумел провести флот к северному участку Нила. И даже если бы французский король в 1249 году потратил время на разведку канала, после пика наводнения его воды, скорее всего, были несудоходными.

В любом случае франки продолжили свой марш и 21 декабря оказались на позиции, идентичной той, что занимали участники Пятого крестового похода, — севернее вилки между Нилом и рекой Танис. Айюбиды разбили большой лагерь на противоположном — южном берегу Танис и расквартировали свои главные силы чуть дальше к югу. Мамлюки Бахрии тем временем находились в Мансуре (которая с 1221 года выросла из обычного лагеря в укрепленное поселение). Пока Людовик со своей армией двигался из Дамьетты, события при дворе Айюбидов развивались довольно быстро. После долгой борьбы с болезнью 22 ноября скончался аль-Салих. Фахр ад-Дин вошел в союз с одной из вдов покойного султана — Шаджар (Шаджарат) аль-Дурр. Согласно мусульманским источникам, пара делала все возможное, чтобы скрыть информацию о кончине султана: его тело было тайно унесено и была подделана подпись на документе, которым вся полнота командования армией передавалась Фахр ад-Дину. Султану каждый раз за трапезой ставили прибор, но потом объявляли, что он слишком плохо себя чувствует, чтобы выйти к столу.