Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Такая политика доказала свою разумность в конце лета 1169 года. Все еще страдая от унижения, вызванного бегством из Египта предшествующей зимой, иерусалимский король Амори выбрал это время для нового нападения. На этот раз его целью стал порт Дамьетта, расположенный с востока от дельты Нила. Ему помогал многочисленный византийский флот. Нападение являлось серьезнейшей угрозой для Саладина, однако он сумел достойно встретить брошенный вызов. Он собрал и снарядил крупную армию, получив для этого воистину колоссальную сумму в миллион динаров из казны аль-Адида. Вместо того чтобы лично возглавить освобождение Дамьетты, покинув Каир, где могло вспыхнуть восстание, Саладин проявил мудрую прозорливость и отправил с армией своего племянника Таки аль-Дина, а сам остался в столице. Когда эта армия соединилась с силами, отправленными Нур ад-Дином, Амори обнаружил, что снова оказался в меньшинстве и не может должным образом скоординировать греко-латинские операции. В результате его наступление потерпело неудачу. Эта мусульманская победа весьма эффективно положила конец борьбе с латинянами за контроль над Египтом, которая велась в 1160-х годах. Франки продолжали мечтать о покорении Нила, но теперь этот регион находился в крепких руках ислама и Саладина. [168]

Справившись с проблемами первого года своего пребывания на посту визиря, Саладин — применив подход Нур ад-Дина к осуществлению власти — начал программы гражданского и религиозного строительства. В Александрии были существенно укреплены и перестроены фортификационные сооружения, а в Каире и на южной окраине Фустата были созданы новые центры суннитского ислама. Саладин позже упразднил некораническое налогообложение торговли в Египте (хотя применял другие сборы, чтобы восполнить дефицит государственного бюджета). В ноябре 1170 года он решил «надеть мантию» моджахеда и возглавил первое вторжение на территорию франкской Палестины. Во главе крупной армии Саладин легко сломил сопротивление гарнизона маленькой крепости Дарум, расположенной к югу от Газы, и провел серию мелких боев с поспешно собранными силами короля Амори, после чего направился к побережью Красного моря и оккупировал порт Акаба. Хотя во время этой военной кампании Саладин, безусловно, нанес ряд чувствительных ударов по христианам, представляется, что главной целью Саладина было укрепление сухопутного маршрута между Нилом и Дамаском, так что, вполне возможно, считать это предприятие началом его священной войны не вполне правильно.

По мере того как контроль Саладина над Египтом укреплялся, на первый план постепенно выдвинулась проблема отсутствия у него независимости. Он являлся суннитским военачальником, обладал немалой властью и ресурсами, но был лишь вторым после шиитского халифа и оставался подчиненным Нур ад-Дина. До сих пор осторожность не подводила Саладина, но к концу лета 1171 года, когда его контроль над Египтом стал практически полным, он уже был готов к устранению Фатимидов. Даже теперь, однако, он действовал сдержанно, по большей части стараясь избегать традиционных заблуждений египетской политики — кровавых переворотов и массовых убийств. Такой подход стал возможным частично благодаря плохому здоровью молодого халифа аль-Адида. В конце августа он тяжело заболел и, хотя ему едва исполнилось двадцать лет, вскоре оказался на пороге смерти. [169]

В пятницу 10 сентября 1171 года Саладин сделал первый осторожный шаг к автономии. Веками в египетских мечетях во время пятничной молитвы звучало имя шиитского халифа — тем самым прославлялась власть Фатимидов. В этот день, однако, в Фустате имя аль-Адида было заменено на имя суннитского халифа Багдада из Аббасидов. Саладин прощупывал почву, стараясь узнать, последует ли открытый мятеж. Ничего не произошло, и уже на следующий день он возглавил впечатляющий военный парад в столице — почти всю ночь по улицам города шли войска. Его секретарь аль-Фадиль записал, что «ни один исламский монарх никогда не обладал армией, равной этой». Для египетских подданных, так же как и для латинских и греческих посольств, в то время находившихся в Каире, послание было недвусмысленным: теперь правителем Египта является Саладин. Новость об этом событии дошла до умирающего аль-Адида, и тот призвал Саладина, все еще остававшегося его визирем, к своему смертному одру, желая молить его о жизнях членов своей семьи. Опасаясь заговора, Саладин отказался, хотя, говорят, позднее сожалел об этом жестоком решении. Калиф умер 13 сентября, и Саладин устроил настоящее шоу, сопроводив покойного к месту захоронения, а также не предпринял никаких шагов к ликвидации его отпрысков. Напротив, все они жили с удобствами во дворце халифа, но им было запрещено иметь детей, чтобы династия угасла сама по себе. Несмотря на мирный характер революции, ее последствия были воистину драматичными. Дни Фатимидов подошли к концу; религиозная и политическая схизма, которая отделяла Египет от остального мусульманского мира Ближнего Востока, после X века отступила, поставив Саладина на место поборника суннитской ортодоксальности.

Учитывая слухи о сказочном богатстве халифа, одним из непосредственных результатов смерти аль-Адида для Саладина должен был стать приток «твердой валюты». Но, заняв дворец Фатимидов, Саладин обнаружил, что денег в казне на удивление мало. Большие средства ушли на финансирование заоблачных выплат покойного визиря Шавара Иерусалиму и Дамаску, а также на защиту Саладином Дамьетты в 1169 году. Поэтому оставшиеся сокровища — «гора» рубинов, огромный изумруд и гигантские жемчужины — были поспешно проданы.

Ликвидация Саладином халифата Фатимидов и подчинение Египта в 1171 году, по крайней мере теоретически, оказались не только его личными победами, но и триумфом его господина — Нур ад-Дина, владения которого теперь простирались от Египта до Сирии и далее. Понятно, что халиф Багдада торжественно поздравил обоих. Но за фасадом суннитского единства и влияния стали заметны признаки напряжения между господином и его более могущественным подчиненным. С объединением Алеппо, Дамаска и Каира, результатом которого стало окружение франкского Иерусалимского королевства, Нур ад-Дин мог рассчитывать на богатства Нила, а также на военную поддержку, чтобы начать всеобщее наступление на Палестину. Однако с осени 1171 года Саладин начал выступать в роли суверенного правителя, действующего в своих собственных интересах. После дней североафриканских приключений Ширкуха вовлеченность Айюбидов в дела региона всегда была окрашена своекорыстным налетом, и в конечном счете покорение Египта зависело прежде всего от личных качеств Саладина: его политической и военной прозорливости, его терпения, хитрости и безжалостности. Теперь он мог, вероятно, считать себя равным Нур ад-Дину и скорее его союзником, чем слугой.