Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

О том, какой была реакция на эту песню, вспоминает очевидец — М. Нурбиев:

«Помню паузу. Только великий мастер, великий актер выдерживает после выступления Такую паузу. Буквально пятиминутная пауза! Никто не мог шелохнуться — все шокированы. Был какой-то шок, действительно. Все сидели молча, и вдруг один заплакал, второй заплакал, третий… Смотрим: актеры старшего поколения плачут; слезы у всех…

Больше песен не было. Не было даже настроения говорить друг другу какие-то слова, потому что этой песней было все сказано. А потом, когда актеры разошлись (Высоцкого поблагодарили за встречу, он посмотрел театр), поднялись к Руслану в кабинет кофе попить. Мы не знали, что подарить гостю на прощание, но в итоге подарили ему белую чабанскую папаху. Он ее надел, улыбнулся…»

В политических кругах СССР продолжает муссироваться тема о сепаратном договоре в Кемп-Дэвиде. В МИДе возникает замысел: в противовес кемп-дэвидской сделке устроить паломничество арабов в Москву за поддержкой. Дескать, пусть ведущие лидеры арабского мира один за другим приезжают в Москву, демонстрируя неприятие сепаратных соглашений с Израилем. И первым в этом списке гостей стоял президент Сирии Хафез Асад, который приехал в Москву 5 октября. Здесь его лично принял Брежнев. Как пишет О. Гриневский:

«Все было так же в Екатерининском зале, как год назад. За огромным столом Брежнев хриплым голосом невнятно читал листочки приготовленной для него памятки. Асад снова долго рассказывал свою ближневосточную сагу о коварстве сионизма. Но на этот раз расхождений между ними не было — оба говорили не об урегулировании, а об осуждении ненавистной кемп-дэвидской договоренности…

Брежнев говорил то же самое, хотя и не в столь резких выражениях. В общем, все было хорошо, и никаких проблем не возникало. Но как сильно сдали за прошедший год советские руководители! Физическую и духовную немощь генерального секретаря уже невозможно скрывать: все у него валится из рук… Брежнев не в состоянии оторваться от заранее подготовленной памятки. Косыгин если и врубается, то невпопад. А Громыко, верный своему жизненному кредо — «не высовываться», больше помалкивает. Если нужно что-то решить, согласовать — делается это в кулуарах экспертами, а Громыко потом подтверждает договоренности…»

Гриневский описывает забавный эпизод, который произошел во время этих переговоров. Читая текст сообщения для печати, Косыгин не нашел в нем фамилии министра иностранных дел Сирии и стал выяснять этот вопрос у Громыко. А поскольку между ними сидел Брежнев, который в это время вслух читал свою памятку, Косыгину пришлось откинуться на спинку своего кресла и общаться с Громыко за спиной генсека. «Где здесь министр иностранных дел Сирии?» — шепотом стал спрашивать Косыгин Громыко. Тот вопроса не расслышал и спросил: «Что?» Косыгин спросил на полтона выше. Но ухо Громыко и на этот раз ничего не услышало. Тут Брежнев, которому эта дискуссия за его спиной явно мешала, перестал бубнить и взглянул на своих коллег поверх очков: «В чем дело?» Косыгину наконец удалось объяснить Громыко, чем он недоволен, и тот немедленно подозвал к себе одного из своих помощников. «Где?» — затряс министр бумажкой у него перед лицом. «Что где?» — не понял помощник. «Где здесь сирийский министр?» — пояснил наконец то, что ему нужно, Громыко. Помощник взял у него злополучный листок, перевернул его на другую сторону и показал: «Вот». После чего объяснил: «Существует порядок, согласно которому вначале идут те, кто непосредственно ведет переговоры, а потом те, кто присутствует на них». Услышав это, Косыгин забурчал: «Не знаю, не знаю, что у вас за порядки!» На что Брежнев произнес: «Алеша, ну что ты пристал к человеку? Ведь он тебе дело говорит». Стоит отметить, что за этой дискуссией во все глаза наблюдали члены сирийской делегации и, видимо, получили массу удовольствия — ведь до этого за столом была скука смертная.

Столичным милиционерам в те дни скучать не приходится: в городе случаются разного рода ЧП. Об одном из таких происшествий поведала «Вечерка». Некий подвыпивший гражданин, возвращаясь поздно вечером домой, заметил на одной из улиц грузовик «ЗИЛ-164» с работающим мотором. Видимо, шофер куда-то на время отлучился, надеясь, что за время его отсутствия ничего страшного не произойдет. И ошибся. Вскочив в кабину, пьяный угонщик ударил по газам и на бешеной скорости помчался в город. На повороте с Балаклавского проспекта на Варшавское шоссе грузовик попал в поле зрения патрульного экипажа в лице милиционеров А. Иванова, В. Владимирова и В. Рассудовского. Стражи порядка бросились в погоню за лихачом. Только у Окружного моста патрульной машине удалось настичь угонщика и поравняться с ним. Однако когда лихачу приказали остановиться, он резко вывернул руль и попытался ударить патрульную машину левым крылом. Только тут стражам порядка стало понятно, сколь серьезный противник им противостоит. Этот вывод подтвердился спустя несколько минут, когда угонщик на полном ходу ударил такси, стоявшее на обочине. После этого было решено применить против нарушителя оружие. Сержант Иванов высунулся из окна и произвел сначала предупредительный выстрел вверх, а потом стал стрелять по колесам. Одна из пуль достигла цели, и грузовик запетлял. Возле кинотеатра «Правда» «ЗИЛ-164» наконец остановился, но угонщик сдаваться не собирался. Выпрыгнув из кабины, он бросился наутек. Но разве убежишь от патрульной машины? Метров через сто угонщик был задержан.

6 октября на съемках фильма «Москва слезам не верит» наконец объявился исполнитель роли Гоши актер Алексей Баталов: прошла его репетиция с Верой Алентовой. Как мы помним, кандидатура этого актера возникла еще в августе, но все это время Баталов раздумывал, играть или не играть эту роль, поскольку всегда очень тщательно подходил к подобным предложениям. Из-за этого в киношной тусовке о нем закрепилось мнение, как об одном из самых талантливых, но мало снимающихся актеров (за 25 лет работы в кино — чуть больше 15 ролей). Как вспоминает сам В. Меньшов: «По сценарию Баталов не подходил мне совершенно: я искал ровесника своей 35-летней жены, а Алексею Владимировичу было уже под пятьдесят. Да и все мои авторитетные знакомые меня отговаривали.

Но я все равно послал актеру сценарий. Баталов очень вежливо отказался, сославшись на какие-то неотложные дела. У меня все внутри просто упало! Я стал искать новых кандидатов на роль, подумал о Вячеславе Тихонове. Но в два часа ночи в моей квартире раздался телефонный звонок. Баталов сказал: «Знаешь, я прочел сценарий еще раз. Ну к черту все эти дела! Давай снимать!»