Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

10 октября в другом фильме — «Москва слезам не верит» — снимали эпизод, который не удалось снять в конце сентября — у Дома кино. Суть его в следующем: подружки-лимитчицы Катя, Люда и Алевтина становятся свидетелями приезда к Дому кино кумиров нации конца 50-х в лице актеров Георгия Юматова, Леонида Харитонова, Татьяны Конюховой. Тут же находится и скромный молодой человек, на которого никто не обращает внимания. Он представляется Иннокентием Смоктуновским и вскоре станет не менее знаменит, чем трое перечисленных кумиров. Эпизод снимался на улице Воровского с девяти вечера до шести утра следующего дня. Затем группа была распущена на отдых и собралась для продолжения съемок вечером: на Ленинском проспекте должны были снимать эпизод прогулки Гоши и дочери Катерины (Наталья Вавилова). Но съемки едва не сорвались… Послушаем рассказ режиссера фильма Владимира Меньшова:

«Наташа Вавилова тогда училась на курсах стенографистов при МИДе. И родители ее, решив, что учеба важнее, прямо накануне съемок запретили девочке играть. Я был в шоке. Потом подошел к Баталову и сказал: «Алексей Владимирович, поехали!» Удивительно, но он согласился! Мы сели в машину, вошли в дом, где жила Наташа, позвонили в дверь… Родители чуть не упали в обморок, увидев Баталова на пороге своей квартиры. Естественно, согласие на съемки было получено…»

Владимир Высоцкий с 9 октября гастролирует в столице Северной Осетии — городе Орджоникидзе. И там едва не становится народным артистом. Дело в том, что, несмотря на всю свою фантастическую популярность, Высоцкий не имел никакого звания, что, конечно же, было несправедливо. Однако мечтать о том, что в родной Москве чиновники от культуры позволят ему стать хотя бы заслуженным артистом РСФСР, было бы по меньшей мере наивно, поэтому и возникла идея пробить это дело вдали от столицы (так в те годы поступали многие артисты: например, Иосиф Кобзон стал заслуженным артистом от Чечено-Ингушской АССР).

Вспоминает Н. Томразов: «В Северной Осетии, где я проработал много лет, министром культуры был тогда Сослан Евгеньевич Ужегов, по работе мы хорошо знали друг друга. Когда я стал работать в Москве, наши отношения не прерывались, в республике меня «держали за своего». К этому времени Сослан Евгеньевич работал уже заместителем председателя Совета Министров Северной Осетии. Звоню ему:

— Такой человек, как Высоцкий, работает в нашей республике, работает по всей стране от Вашей филармонии. Примите нас…

— Приходите, — отвечает Ужегов.

Мы пришли в его кабинет втроем: Володя, Гольдман (организатор концертов Высоцкого. — Ф. Р.) и я. Говорили обо всем, потом подняли тему звания для Высоцкого. Ужегов сказал:

— Никаких проблем. Нам будет приятно, что такой человек носит имя нашей небольшой республики.

Он дал команду заполнить документы, и на этом мы с Ужеговым расстались. Документы такие: Высоцкого — на заслуженного артиста, меня — на заслуженного деятеля искусств.

Выходя из кабинета, Володя говорит:

— Томразочка, ты представляешь, я — заслуженный артист Северной Осетии. Как-то смешно…

— Действительно смешно. Вот — народный…

Я вернулся в кабинет:

— Сослан Евгеньевич! Уж давать так давать! Это же Высоцкий — его вся страна знает. Я уже не говорю, сколько он нашей филармонии денег заработал…

— Но мы же говорили о заслуженном… Народного? Почему нет?

Он тут же позвонил и переиграл ситуацию: в филармонии стали заполнять документы на народного.

А что произошло дальше? Я думаю, что для реализации этой идеи Ужегову пришлось выходить на обком партии, а там это дело задавили. Скорее всего, эти перестраховщики из обкома подумали: как это так — в Москве Высоцкому не дают, а мы — дадим?! А может быть, и позвонили «наверх», не знаю. Но чтобы Высоцкий сам отказывался — этого я не помню…»

11 октября Вашего покорного слугу вызвали на плановый медосмотр в поликлинику по месту жительства, а я не пошел: жуть не любил ходить по врачам, да еще выстаивать эти километровые очереди. Короче, на это дело я «забил», предпочтя вместо медосмотра просидеть на занятиях в ПТУ № 56. А вообще тот октябрь в моей памяти запомнился прежде всего другим: целыми днями я слушал ПЕРВЫЙ альбом «Машины времени», который мне удалось раздобыть все в том же 56-м училище. Не знаю, как сейчас, но в те годы столичные ПТУ были рассадниками самых передовых рок-н-ролль-ных идей. Восемь лет я проучился в средней школе в центре Москвы, но о рок-н-ролле знал до скудности мало. Весь мой багаж заключался в том, что я знал по именам участников самых знаменитых западных рок-групп, мог отличить их друг от друга по голосам — вот, пожалуй, и все. А придя в училище, я за месяц-другой расширил свои знания о рок-музыке чуть ли не до энциклопедических. Мало того что я теперь знал составы всех без исключения рок-групп (порядка сотни), но также знал историю их возникновения, слышал все их лучшие альбомы и имел по нескольку их фотографий. Последние вообще ценились на вес золота. В нашем училище был свой «толчок», где можно было за деньги (от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от качества изображения) приобрести фотографию любой западной рок-группы, включая и переснятые на фотопленку обложки их альбомов. Поэтому из каждой стипендии (она составляла 30 рублей в месяц) я тратил до 5 рублей на приобретение фотографий западных рок-групп (до этого я с таким же увлечением коллекционировал фотки любимых актеров, которые, кстати, покупал и дальше, только уже выборочно). Короче, спустя год после моего появления в стенах ПТУ № 56 меня можно было разбудить среди ночи, и я с ходу узнал бы по голосам чуть ли не любую западную рок-группу, мог рассказать историю ее создания, состав и описать, как выглядят ее участники. Училище в этом отношении меня здорово просветило.

Будучи ярым поклонником английских рок-групп, я с некоторым пренебрежением относился к деятельности советских рок-исполнителей, считая их игру чем-то вроде художественной самодеятельности. Так продолжалось до тех пор, пока я не стал обладателем ПЕРВОГО магнитоальбома «Машины времени», который смело можно назвать «Сержантом Пеппером» советского рока». Он совершил настоящий переворот в моем сознании, в мгновение ока переделав меня из хулителя в ярого сторонника советской рок-музыки. Помню, больше всего из этого альбома (а там было записано свыше двадцати песен) мне нравились: «Марионетки», «День рождения», «Солнечный остров», «Черно-белый цвет», «Я раскрасил свой мир» (две последние были записаны в 76-м, но стараниями составителя вошли в эту кассету) и особенно — «Тихая гавань». Эту вещь я мог слушать до бесконечности.

Кстати, именно в том октябре в подмосковной Черноголовке (20 км к востоку от Москвы, рядом с Центром подготовки космонавтов) состоялся рок-фестиваль, в котором участвовало несколько отечественных рок-групп, в том числе и «Машина времени» (из других участников назову «Високосное лето» (Москва), «Магнетик Бэнд» (Таллин), «Сонанс» (Свердловск) и др. Вот как о тех днях вспоминает один из главных организаторов фестиваля и член его жюри А. Троицкий: