Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

Съемки начались без Высоцкого — он днем был занят в спектакле «Павшие и живые». Приехал после обеда, и не один, а с Иваном Бортником, который играл в фильме роль Промакашки. Спустя час сняли эпизод ареста Промакашки. Как мы помним, бандиты вылезали из подвала один за другим весьма монотонно: бросали на землю оружие, поднимали руки и сдавались. После третьего такого выхода режиссер Станислав Говорухин с раздражением сказал: «Что же вы молчите-то все?!» Бортник это пожелание учел и, когда очередь дошла до него, придал своему эпизоду музыкальное решение: загнусавил блатную песню, знакомую ему еще с детства: «А на черной скамье, на скамье подсудимых…». Получилось очень даже живенько.

На другой день снимали убийство Жегловым Левченко. Вот как об этом вспоминает актер Виктор Павлов (он играл Левченко): «Приехали мы с Высоцким на съемочную площадку очень рано. Работа предстояла важная, должны были снять сцену, где Жеглов убивает Левченко, то есть меня. Чувствую, настроение у Володи какое-то праздничное. Говорит: «Вить, пойдем, чего покажу. Видишь, вон машина новая? Это моя. Поехали, прокачу». Сели мы в «Мерседес», сделали круг. А я ему и предлагаю:

«Чего на месте-то топтаться? Поехали на Птичий рынок. Тут рядом». Поехали — и решили по «Птичке» пройтись.

Накупили голубей… Раньше они стоили «трешку» за пару. Привезли птиц на съемочную площадку, стали выпускать. Все просто обалдели от такой прелести. Приступили к съемкам. Я бегу по снегу, Высоцкий в меня стреляет. Бабах… падаю. Помню: Володя подбегает с бледным лицом, берет мою руку, целует: «Голубятник, вставай. Я тебя никогда не убью».

Между тем в съемках другого блокбастера — «Экипаж» — произошло неожиданное: от роли отказался исполнитель роли Скворцова Олег Даль. Последний раз он появился на съемочной площадке 12 февраля, но съемки тогда не состоялись. Даль выглядел плохо, жаловался на здоровье. А спустя несколько дней и вовсе заявил, что уходит из картины. Вот как об этом вспоминает директор фильма Б. Криштул:

«Ко мне в кабинет зашел Даль.

— Директор, — в своей обычной грубовато-панибратской манере обратился он ко мне, — есть разговор. Наедине!

Я попросил всех выйти, а Олег закрыл дверь на ключ:

— Роль не идет, режиссер недоволен, текст не держу, ночами не сплю — психую. В общем, сниматься не могу…

От неожиданности я потерял дар речи, а про себя подумал: за что? Караченцов, Проклова, а теперь еще и Даль. Это уже перебор! Опомнившись, несвязно и суетливо принялся убеждать:

— Олег, что ты говоришь? Столько съемочных дней псу под хвост, и куча денег туда же… Ты профессионал… От таких ролей не отказываются…

— Я болен, — прервав мои излияния, коротко ответил Даль, резко поднялся с места, вытянул перед собой руки и замер, закрыв глаза. Руки сильно дрожали. Что-то глубоко трагическое и одновременно беззащитное было в его тощей фигурке.

Я понял, что он не лукавит, и на самом деле не может сниматься. Но по инерции продолжал:

— Я тебя очень прошу, Олег, не спеши, подумай, не руби сплеча!

— Давай бумагу, я напишу заявление.

— Да я сам не могу это решить! Надо идти к Сизову.

— Пошли. Прямо сейчас.

Генеральному Олег сказал: «Режиссер классный, сценарий хороший, но я впервые в жизни не могу сниматься. Не могу, поверьте». Олег произнес это так мучительно и искренне, что отставка была принята…»

Поскольку съемки фильма в самом разгаре, замену Далю надо найти срочно, чуть ли не в пару дней. Но как это сделать? Тогда нашли самый простой вариант: еще в период кинопроб вместе с Далем на роль Скворцова должен был пробоваться Леонид Филатов. Но он тогда 6 т-казался. Теперь ситуация изменилась. Вспоминает А. Митта:

«Леонида Филатова я знал давно. Перед «Экипажем» он снялся всего в одном фильме («Иванцов, Петров, Сидоров». — Ф. Р.), и там его сняли неудачно. Перед тем, как его пригласить на роль, я смотрел этот фильм — целых сорок минут гляжу на экран, и ни разу мне не дали увидеть его глаза! Ничего нельзя было понять про него как актера. В то время обязательными были актерские пробы. Я позвонил Филатову, сказал, что буду пробовать его и Даля. Он был уверен, что я все равно возьму Даля, и отказался. Даль стал работать, но заболел. Фильм нельзя было останавливать на два месяца, я звоню Филатову — приходи, роль свободна. Но он сперва сам позвонил Далю, выяснил, что за этим нет никаких интриг, согласился…»

19—20 февраля прошли пробы Леонида Филатова в 113-м коллекторе 3-го блока «Мосфильма». Подыгрывала ему его будущая партнерша Александра Иванес. В ближайшем же будущем им предстояли сложные съемки — постельные сцены в квартире Скворцова.

В эти же дни была поставлена точка в судьбе одного из самых жестоких маньяков 70-х — Анатолия Бирюкова. Этот душегуб выслеживал на улицах Москвы молодых мамаш, выгуливающих своих младенцев в колясках, похищал детей, насиловал их и убивал. К счастью, его удалось поймать в самом начале его кровавого пути, когда он только-только входил во вкус своих преступлений. Понимая, что ему грозит «вышка», Бирюков попытался симулировать психическое заболевание. Но этот трюк у него не прошел: экспертиза признала его вполне вменяемым и способным отвечать за свои поступки. Суд приговорил маньяка к расстрелу. Во вторник, 20 февраля, штатный палач Бутырской тюрьмы привел этот приговор в исполнение.

23 февраля в семье прославленных фигуристов Ирины Родниной и Александра Зайцева появилось пополнение — родился сын Саша. Вообще-то у фигуристов должна была родиться двойня, но роды были тяжелыми, пришлось делать «кесарево», и жизнь удалось сохранить только одному ребенку.

Вспоминает Т. Тарасова: «Саша Зайцев все время ходил на тренировки, сам катался и с молодежью работал. Ира вот-вот родит, а на лед приходила. Я ее умоляла, чтобы она убралась с катка, чтобы я ее не видела на льду. Она же пыталась еще и подпрыгивать и продолжала упорно ходить на каток и помогала мне работать с парами.

Двадцать третьего февраля, в день Советской армии, родился Саша-маленький. Саша-большой пришел к нам, и мы втроем, с нами был мой муж, поехали к Ире в больницу. Под окнами клиники мы пели, кричали, танцевали, бурно выражая свою радость…»

В этот же день в газете «Московский литератор» появилась первая публикация о крамольном альманахе «Метрополь» под хлестким названием «Порнография духа». Целая группа именитых советских писателей не оставляла от этого литературного сборника камня на камне. Вот лишь несколько таких отзывов.

С. Наровчатов: «Откровенно говоря, ожидал от этого альманаха чего угодно, но не такого низкого уровня. Добрую половину его заполняет этакая приблатненность. Будто уголовникам разрешили без контроля администрации выпустить свой литературный орган… Другая часть материала — отходы производства писателей-профессионалов. То, что заведомо не могло пойти в любые журналы по причинам художественной несостоятельности, отдано многотерпеливым страницам «Метрополя».