Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.10

Но убийство всегда остается убийством. И не думаю, что оба сильно терзались по этому поводу (как, например, герой Аристомании), иначе выбрали бы себе другую профессию.

Оба убивали сознательно (более или менее успешно), и были сами убиты более успешными убийцами.

а остальное — лирика.

sirin21

Нет вы не моральный урод, вы просто сформулировали ошибочный тезис.

В конце "Илиады" (истории о троянской войне) герой, расстроенный жертвами дает клятву богам никогда больше не убивать. Через пять минут пьяный солдат пытается изнасиловать женщину и тот же герой обнажает меч.:-)

В мире всегда есть и будут вещи ради которых люди, даже природные пацифисты, будут воевать друг с другом. В лучшем случае, обороняясь. Это в человеческой природе.

alexzaharich

Не буду говорить о гражданской войне и о том, насколько сегодня наши сценаристы готовы к ее осмыслению. Гражданская война продолжается, ну а остальное — это в меру таланта художника. Единственно что хотел бы отметить: полность разделяю прозвучавшее здесь мнение о том, что "Служили два товарища" — на сегодня самый честный фильм о гражданской войне.

А Григорию Шалвовичу очень благодарен за тему. Мой дед в те годы жил в Якутии, ему было 12 лет, но он многое запомнил и рассказал мне. Их село при подходе белых ушло в тайгу, люди жили там в кольце костров, и медведь-шатун ночью пришел к кострам. Пробовал подступиться — горячо. Тогда медведь, сволочь, нашел незамерзшее озерцо (или родник?), намочил в нем шкуру, вернулся и стал со шкуры стряхивать воду на огонь — хотел затушить. Еле отогнали.

Дед рассказывал мне и про оборону Строда, когда его красноармейцы стреляли из-за брустверов из тел павших товарищей. И про то, как благодарная Советская власть потом со Стродом рассчиталась (белым повезло — они умирали от пуль врагов). Рассказывал и про последний поход "сибирского деда" Каландаришвили — естественно, не по личным мальчишеским впечатлениям, а по рассказам современников — участников событий. До сих пор помню его слова: "А комиссара Каландаришвили Соню Калачик спустили головой в прорубь, прибив ногами ко льду…"

Дед рассказывал и о том, как он в конце 20-х покрывал на оленях по 500 верст между стойбищами якутов — записывал их в колхозы. Якуты вечером щедро угощали гостя-уполномоченного, скопом записывались в колхоз, а утром приходили к нему: "Однако, выписывай обратно из колхоза". Но это другая история…

Это все правда, даже если она кому-то не нравится, в том числе и мне, симпатизирующему, скорее, белым, чем красным. Но герои и звери, подвижники и шкуры были по обе стороны баррикад. И пока мы в изучении тернистого пути своей страны не научимся подниматься над своими симпатиями и антипатиями, у России не будет честной истории.

А напоследок, поминая недавнее 22 июня, пью 100 граммов в память моего деда, расписавшегося в мае 45-го на рейхстаге. Вечная память солдатам Великой Отечественной — детям гражданской войны…

18 июня, 12:51

На сей раз обмакнуть кисточку в тушечницу меня побудила выставка прерафаэлитов в Пушкинском музее. Но про прерафаэлитов потом. Сначала про вкус.

О хорошем вкусе говорят все, но мало кто знает, что это такое. Всяк трактует вкус и безвкусицу по-своему. Как гласит пословица, кому арбуз, а кому Стас Михайлов.

В словаре Даля сказано: «Вкус — понятие о прекрасном в художествах; чувство изящного, красоты, приличия и угодливости для глаз».

Философская энциклопедия формулирует скучнее: «Категория эстетического дискурса, характеризующая способность к различению, восприятию, пониманию и оценке прекрасного и безобразного в природе и в искусстве».

В общем, черт его знает, что такое вкус. Может, его и вовсе не существует.

При этом очень обидно слыть человеком с дурным вкусом — особенно в социальных группах, которые придают такого рода репутации большое значение. Среди взыскательной публики весьма распространен особый вид мазохизма: смотреть, читать и слушать не то, что тебя радует, а то, что хвалят признанные арбитры вкуса. И стесняться того, что тебе нравится, но считается в данной среде не comme il faut.

(Признаться ли? Эх, пропадай моя головушка… Когда я в машине везу знакомых, то завожу Леонарда Коэна, а когда один — «Я иду по полю с конем». В общем, вы поняли, о чем я).

«Завтрак аристократа»: тайком, когда никто не видит, съесть черняшечки.

Много лет я не мог разобраться, хороший у меня вкус или нет. Потом поумнел и сделал выводы, которыми и хочу с вами поделиться.

Есть сферы, в которых я обязан иметь строгий и требовательный вкус. Потому что это зона моей профессиональной деятельности. Сюда относятся, в первую очередь, литература, а также, до некоторой степени, кино и театр. Здесь я слушаю старших товарищей. Мотаю на ус. Делаю оргвыводы. Расту над собой.

А есть чудесная зона полной безответственности: все иные области культуры. И там я могу существовать в свое удовольствие, ни на кого не обращая внимания. Что мне нравится, что для меня праздник — то и хорошо. А что не нравится — вовсе необязательно плохо, но лично мне даром не нужно.

Возьмем живопись. В современном искусстве я не разбираюсь, не чувствую его, не люблю. Было время, когда я робел в этом признаваться. А теперь закинул чепец за мельницу, и качество моей жизни сразу повысилось. Я — за ждановский тезис «Искусство должно быть понятно народу». С одной поправкой. Не народу (бог с ним совсем), а мне.

Понятны мне сочные краски, чистые линии и всякого рода гладкопись. Говорят, это признак плохого вкуса. Но мне с моим плохим вкусом хорошо. Сейчас еще и вас буду им травить.

Под катом — много картинок. Это всё работы художников, которые меня радуют, и мне наплевать, «в обойме» они сегодня или нет. Увидите — сплошь сироп, мармелад и далевская «угодливость для глаз». Марата Гельмана с Дарьей Жуковой от этакой сладости, наверное, стошнило бы.

М-м-м… Беллини (а не Леонардо с Рафаэлем):

Горячо любимый Бронзино (А Тициана с Рубенсом унесите, пожалуйста):

Самый прерафаэлитный из прерафаэлитов (на выставке, кстати, я еще не был, но обязательно схожу) Джон Эверетт Милле. Умные люди объясняли мне, что китч, а все равно люблю: