Анри Пирен - Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира

Венеция также вела активную торговлю со всеми прибрежными районами Далмации. Судя по всему, именно на этом направлении ее торговля была наиболее активной.

Венеция представляла собой совершенно другой мир по сравнению с Западом. Венецианцы были буквально пропитаны торговым духом, и им были неведомы запреты на грязную наживу, которых старались придерживаться христиане Галлии [187] Об этом можно прочитать много интресного в работе Ф. Ганшофа, посвященной житию св. Жеро из Орильяка. . Их взгляды и образ мыслей были таковыми, что продавать и покупать можно практически все; подобные взгляды были распространены на Западе и в Италии; они исчезли после вторжений арабов-магометан, но сохранились в Венеции, а также в контролируемых Византией городах Южной Италии.

Бари, например, был чисто греческим городом и сохранял византийскую систему городского управления (ситуация изменилась, когда править там стал Богемой). Хотя до 871 г. Бари был в руках арабов-магометан, те давали разрешение на паломничество христианским монахам, направлявшимся морем в Иерусалим, а также вручали им рекомендательные письма к багдадскому халифу.

Аналогичная картина наблюдалась и в расположенных на западном побережье Италии Салерно, Неаполе, Гаэте и Амальфи. Это были главным образом активно действующие морские порты; они, как и Венеция, имели значительную свободу в отношениях с Византией и не находились в сколько-нибудь серьезной зависимости от нее; наконец, они также боролись с герцогом Беневенто, отстаивая свою автономию и самостоятельность. Глубинные районы, прилегающие к этим городам, были гораздо более процветающими и богатыми, нежели расположенные по соседству в Венецией; это объяснялось главным образом тем, что герцогство Беневенто (созданное лангобардами в середине VI в.) сохранило золотое обращение и что недалеко от этих районов был Рим, который благодаря расположенным в нем храмам и наплыву паломников оставался крупным потребителем пряностей, благовоний, дорогих, искусно выделанных тканей и даже папируса. Более того, в герцогстве Беневенто сохранилась довольно утонченная цивилизация, основанная на античных традициях. Павел Дьякон обучал греческому языку принцессу Адельпергу. Здесь же герцог Аракис в конце VIII в. построил храм Св. Софии; украшения для этого храма, тонкие и изысканные, были привезены им из Константинополя. Герцог не отказывал себе в удовольствии завозить с Востока шелковые ткани, порфиру и вазы, искусно выполненные из золота и серебра, а также товары из Индии, Аравии и Эфиопии.

Следует особо выделить тот факт, что в герцогстве Беневенто было сохранено золотое обращение, да и вся византийская денежно-финансовая система в целом. Здесь можно было реально наблюдать традиции средиземноморского единства и цивилизационной общности; правда, позднее все это исчезло.

Морские портовые города Южной Италии имели свой флот. Упоминается, что в 820 г. арабскими пиратами было захвачено 8 торговых судов, направлявшихся с Сардинии в Италию [188] В «Анналах правления франкских королевских династий», в разделе, посвященном 820 г., говорится: «В Италийском (Тирренском) море восемь торговых судов, направлявшихся с Сардинии в Италию, были отняты у их владельцев». .

Напрашивается заключение, что именно корабли из этих городов были использованы в ходе экспедиции в Африку, предпринятой Бонифацием из Тосканы (об этой военной операции против захваченного арабами североафриканского побережья уже говорилось выше) в 828 г., поскольку, как нам известно, была достигнута договоренность на этот счет между императорами франков и Византии.

Папа римский просил Карла Великого не сжигать корабли, которые тот приказал сжечь в Чивитавеккье. Судя по всему, именно эти корабли направлялись к побережью Прованса и именно они прибыли в Марсель и Арль в IX в. Но эти города поддерживали морские связи главным образом с восточносредиземноморской частью Византии, и именно в орбите Византии они находились. Однако это им не мешало, причем к ним это относится даже в большей степени, чем к венецианцам, поддерживать торговые отношения с контролируемыми арабами-магометанами портами Испании и Африки, а неаполитанцы даже выступили на стороне арабов, когда те напали на Сицилию. Их психология была сродни психологии союзников, ведших контрабандную торговлю с Германией и «любезно» поставлявших ей военное снаряжение во время Первой мировой войны.

В 879 г. греческий адмирал, посланный защищать Сицилию, захватил несколько торговых судов, которые, несмотря на войну, осуществляли торговые перевозки между Италией и Сицилией. Ему досталось такое количество оливкового масла — это, кстати, доказывает, что суда прибыли из Африки, — что цена на этот товар в Константинополе упала до смешного уровня.

Помимо прочего, торговцы из городов Южной Италии продавали арабам-магометанам рабов. Папа упрекал за это и торговцев, и городские власти. В 836 г. между Неаполем и герцогом Беневенто уже существовал торговый договор, дававший неаполитанцам самые широкие торговые права, что, впрочем, скорее всего, было неизбежно. Но этот договор запрещал неаполитанцам покупать рабов-лангобардов с целью их дальнейшей перепродажи. Из этого мы узнаем, что рабов поставляли из Ломбардии, то есть с территории Франкской империи.

В то же время эти торговцы одержали в 849 г. выдающуюся по значению победу над арабами в морском сражении недалеко от Остии — «морских ворот» Рима. А св. Януарий пользовался в Неаполе таким же почитанием, как св. Марк в Венеции.

Из всех приморских городов Южной Италии «самым торговым», так сказать, был Амальфи — он жил исключительно за счет торговли. Амальфи располагался в гористой местности; на склонах гор и холмов было много леса, и этот лес в виде строительной древесины активно вывозили в заморские страны вплоть до Сирии.

Однако если не принимать в расчет торговлю, то между этими торговыми центрами и герцогством Беневенто понимания не было, а конфликтов — сколько угодно. Да и между собой эти города не могли найти взаимопонимания. Около 830 г. Неаполь пошел на союз с арабами-магометанами, чтобы защититься от притязаний герцога Беневенто. Неаполитанцы вновь заключили с ними союз в 840 г., чтобы противостоять влиянию Византии, которое стало нарастать, когда на византийский престол взошел Василий I. В это же время Гаэта сначала также пошла на сближение с арабами, но затем вернулась на круги своя и склонилась к союзу с папой римским, который дал городу известную автономию в вопросах церковной жизни. В 875 г. все южноитальянские города отрядили корабли для того, чтобы вместе с арабами-магометанами активно грабить итальянское побережье в окрестностях Рима. Луи II в этой связи заявил, что Неаполь превратился во вторую Африку. В 877 г. папа Иоанн VIII предпринимал тщетные попытки оттолкнуть Амальфи от арабов при помощи денег и дипломатии. Однако в том же году Амальфи предпринял меры по защите побережья Южной Италии от нападений арабов-магометан.