Георг Штайндорф - Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры

Они слышат твой боевой клич и заползают в норы свои;

Я лишил их ноздри дыхания жизни; я дал, чтобы ужас пред твоим величеством заполнил сердца их.

Урей на голове твоей, сжигает он их; уничтожает он своим пламенем жителей далеких равнин;

Он отрубает головы азиатов, и никто из них не спасается.

Я даю, чтобы победы твои проникли во все страны;

То, что освещает урей мой, подчинено тебе.

Никто не восстает против тебя под небом;

Они приходят с дарами на спинах своих, кланяясь твоему величеству, как я повелел.

Я даю пасть каждому нападавшему, что приходит близко к тебе:

Сердца их горят, а тела дрожат.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть правителей Джахи;

Рассеял я их под стопами твоими в землях их.

Я даю им увидеть твое величество как владыку лучей: ты

сияешь пред ними в облике моем.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть жителей Азии;

И ты разбиваешь головы азиатов Речену.

Я даю им увидеть твое величество облаченным в доспехи твои,

Когда берешь ты оружие в боевой колеснице.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть Восток;

И ты попираешь жителей Страны Бога.

Я даю им увидеть твое величество как комету,

Что разливает свой пламень и распускает свой хвост.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть Запад;

Кефтиу и иси подчинены твоей власти.

Я даю им увидеть твое величество как молодого быка,

Сильного сердцем и острого рогами, совсем недосягаемого.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть тех, кто живет на

своих далеких равнинах:

Земли Митанни дрожат от страха пред тобой.

Я даю им увидеть твое величество как крокодила,

Владыку ужаса в воде, никто не приближается к нему.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть народ островов;

Те, кто живет в середине моря, склоняются по твоему

боевому кличу.

Я даю им увидеть твое величество как Мстителя,

Увенчанного во славе на спине жертвы его.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть ливийцев;

Учентиу уступили мощи твоей.

Я даю им увидеть твое величество как яростного льва:

Ты превращаешь их в трупы в долинах их.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть предел мира;

То, что окружает море, зажато в руке твоей.

Я даю им увидеть твое величество как парящего сокола,

Который хватает то, что видит он по желанию его.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть тех, кто живет в верхней части мира;

Ты забираешь жителей песков в плен.

Я даю им увидеть твое величество как шакала Верхнего

Египта, быстроногого,

Бегущего, который рыскает по Обеим Землям.

Я пришел, чтобы дать тебе повергнуть нубийцев;

Все в руке твоей до Шатиу-джеба.

Я даю им увидеть твое величество как твоих двух братьев [Хора и Сета],

Чьи руки я соединил с твоей [рукой] в победе.

Эта хвалебная песнь, которая являлась образцом формы и стиля и структура которой легко различима даже в переводе, стала чрезвычайно популярной, позднее ее часто копировали и использовали для прославления других фараонов.

На тридцатом году своего правления Тутмос смог впервые отпраздновать свой тридцатилетний юбилей со дня, когда он был назван наследником престола. Поскольку с древних времен существовал обычай повторять этот юбилей каждые три или четыре года после первого празднования, за оставшиеся двадцать три года, которые были ему отмерены судьбой, он насладился таким количеством этих празднований, которое было весьма необычным для восточного владыки. Согласно древней традиции, празднование этих юбилеев, хеб-седов , ознаменовывалось водружением обелисков. Четыре из этих чудесных памятников Тутмоса III дошли до нас: два, которые некогда воздвигли в Фивах, и пара, изначально установленных перед храмом Ра в Гелиополе. По удивительной иронии судьбы ни один из них не остался на своем древнем месте. Некоторые из них еще в древности, а другие уже в современности были перевезены в совершенно разные места. Один из фиванских обелисков по приказу императора Константина Великого был отправлен в Византий — восточную столицу Римской империи, которая в его честь была переименована в Константинополь. Император Феодосий велел установить его на Ипподроме, где он и находится до сих пор, однако произошло это не ранее 390 года. Второй фиванский обелиск высотой 32 метра, к которому в период своего правления добавил надпись Тутмос IV, был отвезен в Рим и около 363 года установлен в Большом цирке. Однако он почему-то упал и столетиями лежал под грудами развалин, пока папа Павел V в 1588 году не откопал его и не установил на новом основании перед грандиозным зданием базилики Святого Иоанна на Латеранском холме. Еще более примечательны странствования двух гелиопольских обелисков. По приказу префекта Барбара на восьмом году правления Августа в Египте (23 г. до н. э.) они были доставлены в египетскую столицу — Александрию, чтобы их могли установить перед Цезареумом в новом пригороде Никополя. Эти обелиски являются знаменитыми «иглами Клеопатры», как их назвали в честь великой царицы арабы. Однако им обоим суждены были дальнейшие странствования. Впоследствии один из них высотой около 21 метра, который лежал на земле больше тысячи лет, был подарен британскому правительству Мухаммедом Али и за счет частного лица, жителя Лондона, в 1877 году увезен для установки на набережной Темзы, где и находится до сих пор, практически разрушенный смогом и копотью. Второй гелиопольский обелиск в 1880 году привезли в Нью-Йорк как подарок правительству Соединенных Штатов от египтян. В настоящее время он стал одной из самых знаменитых достопримечательностей Центрального парка. Итак, в четырех современных городах Старого и Нового Света эти четыре колоссальных обелиска из красного гранита превозносят славу древнего «покорителя мира» Тутмоса III и выполняют пожелание величайшего из фараонов, чтобы «имя его могло оставаться в будущем вечно-вековечно», гораздо лучше, чем он ожидал.

Если, согласно египетской точке зрения, добродетель правителя в основном проявляется в его служении богам и в храмах, которые он строит для них, то Тутмос III, без сомнения, один из лучших фараонов. Из добычи, полученной в ходе своих войн, он делал богатые дары разным жречествам, и в Египте едва ли найдется хотя бы один крупный город, где нет следов его активного строительства. К сожалению, до наших дней сохранилось мало храмов, которые обязаны ему своим существованием, за исключением тех, что фараон построил в Фивах (к ним мы вернемся позднее).

Почти в самом конце царствования Тутмос III назначил соправителем своего единственного сына Аменхотепа, которого родила его вторая жена, «великая царская супруга» Хатшепсут-Меритра. Однако отец и сын делили трон недолго, ибо в последний день седьмого месяца пятьдесят четвертого года правления Тутмос III «окончил свое время; он взлетел на небо, соединился с солнцем и слился с тем, кто сотворил его». Ему было около шестидесяти пяти. Еще на пятидесятом году правления он провел свой последний поход в Нубию, а незадолго до своей смерти вместе с сыном и соправителем Аменхотепом участвовал в смотре войска.