Алексей Степанов - Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года)

Представляется, что не будет оснований для препятствий, для того чтобы американские компании, вовлеченные в строительство обычного бензина в СССР (корпорация Люмус) или обычных смазочных масел (компания Макса Миллера), могли бы продолжать эти производства или, если они так захотят, начать новое строительство, послав американских специалистов в Советский Союз» [918].

Вторая встреча, продолжавшаяся 1,5 часа, состоялась 1.08.1940 года. О ней приводится лишь краткое сообщение К.А. Уманского в НКИД СССР. Оно завершается фразой: «Изложение сегодняшней встречи следует», однако, к сожалению, самого документа в сборнике нет [919]. Лишь по свидетельству самого же К.А. Уманского из его телеграммы В.М. Молотову от 8.08. 1940 года можно узнать, что он «при второй встрече получил разъяснение лишь в отношении морального эмбарго на техническую помощь по крекингам, тогда как так называемое моральное эмбарго охватывает и авиацию, алюминий и молибден» [920]. В аналогичной телеграмме от 17.12. 1940 года он отмечает получение ответа на поднятый при второй встрече «вопрос о запрете выезда в СССР для монтажа крекингов работников фирмы Юниверсаль Люмус» [921].

Как явствует из американских документов, на встрече с американской стороны помимо С. Уэллеса присутствовали также политический советник Джеймс Данн и упоминавшийся выше помощник начальника Отдела европейских связей Лой Гендерсон [922].

Советский полпред поднял на встрече разные вопросы, в том числе и по поставкам промышленного оборудования, охарактеризовав сложившуюся ситуацию как одну из наиболее сложных проблем в отношениях между двумя странами. В общей сложности 218 заявок, касающихся 327 станков, по-прежнему ожидают решения. Около 4400 тонн станков на сумму более 4 миллионов долларов находятся в доках и складах, ожидая выхода экспортной лицензии. Насколько посол понимает, экспортные лицензии ежедневно продолжают выдаваться на станки, предназначенные для других стран, а не для СССР. Таким образом, кажется, что Закон об экспортных лицензиях используется как оружие против советско-американской торговли [923].

На определенном отрезке беседы Уманский сказал, что хотел бы подчеркнуть те потери, которое советское правительство уже понесло и которые оно продолжает нести от так называемого морального эмбарго, наложенного американским правительством на предоставление техпомощи и экспорт в СССР материалов, которые бы позволили советскому правительству расширить свою индустрию по производству авиационного бензина. Методика реализации этого эмбарго оказалась таковой, что работающие по контракту американские инженеры, оказывавшие помощь в конструировании заводов авиабензина в СССР, были отозваны домой, а американские фирмы, ранее заключившие контракты с советскими организациями, были вынуждены разорвать эти соглашения. Вплоть до настоящего времени эти фирмы отказываются вернуть американских инженеров обратно в СССР для завершения создания заводов на основании того, что Госдепартамент не выдает им требуемые паспорта. Уэллес отметил, что в данном случае существуют две проблемы — одна с эмбарго, а другая с паспортами. Уманский согласился, что их две, но отметил, что они тесно связаны между собой [924].

Как видим, на второй встрече проблема морального эмбарго поднималась, но решена не была.

Чрезвычайно насьпценной событиями была третья встреча, состоявшаяся 07.08.1940 года и продолжавшаяся 2 часа. Она началась с вопроса о продлении торгового соглашения. К.А. Уманский в телеграмме В.М. Молотову от 8.08.1940 года сообщил, что в ответ на поздравления С. Уэллеса по поводу продления соглашения, он добавил, «что нам не следует обольщаться, ибо соглашение заключено на суженной базе, поскольку им не устранены лицензионные ограничения». Второй пункт встречи был посвящен ответу американской стороны на вопрос о лицензиях. В соответствии с обещанием, данным советскому полпреду 2 августа, С. Уэллес вручил К.А. Уманскому два списка на 66 страниц, первый из которых включал перечень товаров на общую сумму 1 064 000 долларов, задержанных американским правительством, а второй — на сумму 3 317 040 долларов — включал перечень товаров, на которые было разрешено выдать лицензии. К.А. Уманский отмечал: «Заявил Уэллесу, что считаю его ответ по вопросу о лицензиях, означающих реквизицию около четверти наших грузов, неудовлетворительным и противоречащим заверению о желании упорядочить торговые и иные отношения и расширить базу торговли. Мне непонятно, почему при выполнении оборонной программы Американское правительство… считает необходимым выполнить эту программу за счет советских станков, в которые уже вложены наши деньги и силы наших людей. Количественная пропорция между задерживаемым и разрешенным оборудованием представляется мне неприемлемой, что же касается качественной, то должен посоветоваться с экспертами и только после этого буду иметь точную картину, которую передам своему правительству». Обсуждая третий пункт встречи — моральное эмбарго, в ответ на сообщение С. Уэллеса, что вопрос о нем для американского правительства «сейчас стоит по-новому», К.А. Уманский «заявил ему, что недостаточно заявлять об этом мне в кабинете, акты морального эмбарго были публичными, их аннулирование в отношении СССР должно быть публичным же». Пятый пункт встречи был посвящен вопросу о режиме советских инженеров на заводах США, а конкретно — положению советской комиссии на авиамоторном заводе Райта. «Указал, что дискриминация налицо, — сообщал К.А. Уманский, — ибо китайские инженеры, также действующие по договору техпомощи, допускаются в цеха, без чего техпомощь — фикция» [925].

Таким образом, ключевые пункты третьей встречи советского полпреда в США с заместителем госсекретаря США касались проблемы закупок СССР в США военных материалов, в том числе и авиационных, а также контактов советских авиаспециалистов с авиапредприятиями США, затрудненных в связи с действием морального эмбарго.

Согласно американским документам, помимо С. Уэллеса и К. Уманского на встрече присутствовали начальник Отдела европейских связей Рэй Аттертон и Лой Гендерсон [926]. Советский посол прямо заявил, касаясь темы морального эмбарго, что «советская промышленность понесла серьезный ущерб в результате невозможности получения американской технической помощи для создания заводов авиабензина, прекращения поставок молибдена и невозможности получения новейших моделей американских самолетов, которые уже закупались в течение многих лет. Наихудшим результатом морального эмбарго, однако, был тот эффект, который оно возымело на поведение американского бизнеса в советской торговле» [927]. Посол отметил трудности, с которыми встретились советские инженеры на авиационном заводе Райта в Паттерсоне, штат Нью-Джерси [928].