Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Во время новгородско-шведской войны литовский князь Наримант не оказал новгородцам поддержки. После ряда военных действий шведских войск в Обонежье, под Ладогой, в районе Толдожского погоста и т. д. и ответного похода новгородцев в шведские области, населенные карелами, в 1339 г. между Новгородом и Швецией был заключен мир [1770] НПЛ, стр. 348–350. .

Хотя после подавления в 1340 г. восстания в Торжке великий князь Семен Иванович и направил в Новгород своего наместника, фактически московская великокняжеская власть никакой военной помощи новгородцам против иноземных захватчиков не оказывала. В первые годы правления князя Семена позиции московской великокняжеской власти в Новгородской земле были вообще слабы и новгородские власти ориентировались скорее на противников Москвы. Не случайно в 1342 г. из Твери в Новгород приехал якобы для обучения грамоте у архиепископа Василия молодой тверской князь Михаил (сын Александра Михайловича) [1771] Там же, стр. 354. .

Лишь в 1346 г. наметилось московско-новгородское сближение., вызванное, по-видимому, в значительной мере задачами общей борьбы с литовской агрессией. Новгородский архиепископ Василий приезжал в Москву «звать князя великаго в Новгород». Это было официальное приглашение великому московскому князю занять новгородское княжение. Семен Иванович принял это приглашение, побывал в Новгороде, а оттуда отправился в Орду. Во время пребывания Василия в Москве митрополит Феогност пожаловал ему право носить «кресчатые ризы» — символ известной самостоятельности новгородской церкви. Пожалование это было, по-видимому, во-первых, вознаграждением за то рвение, которое Василий, как представитель господствующей церкви, проявил в борьбе с еретиками. Во-вторых, передача митрополитом новгородскому архиепископу «кресчатых риз» представляла собой как бы компенсацию за официальное признание им власти московского великого князя [1772] Там же, стр. 358. .

Новгороду скоро потребовалась помощь со стороны московских военных сил. В 1348 г. шведский король Магнус предпринял поход в Ижорскую землю. Это был настоящий крестовый поход, во время которого местное население подвергалось насильственному обращению в католичество. Захватив Орехов, король, по словам летописи, «ижеру почал крестити в свою веру, а который не крестятся, а на тых рать пустил». Новгородское правительство обратилось за поддержкой к великому князю Семену Ивановичу. Тот дипломатично обещал новгородцам свою помощь, но долгое время оттягивал свою поездку в Новгород, а отправившись туда, вернулся с дороги и в конце концов послал вместо себя своего брата Ивана Ивановича. Но и тот не стал участвовать в военных действиях и, «не приняв владычня благословенна и новгородского челобитья», быстро выехал из Новгорода [1773] НПЛ, стр. 360. . Это было время политических осложнений между Литвой и Русью, и московским князьям было не до Новгорода [1774] А. Е. Пресняков , Образование Великорусского государства, стр. 288. .

После того как Магнус отошел от Орехова, оставив там военный гарнизон, новгородцам удалось освободить от шведов город.

В 1350 г. новгородцы перешли в наступление на шведов, совершили поход к Выборгу «и волость около города воеваша и пожьгоша» [1775] НПЛ, стр. 362. . Это был значительный военный успех. Шведские набеги на Новгородские земли надолго прекратились.

Поход Магнуса на Ижорскую землю 1348 г. послужил темой для одного литературного произведения, сохранившегося в некоторых русских летописях, — «рукописания», или «духовной грамоты», Магнуса. Произведение отличается сатирическим характером. В форме рассказа самого шведского короля изображен ряд неудач (полупечальных — полукомических эпизодов), которые претерпел Магнус вследствие своей неудачной попытки завоевать Новгородские земли. В начале «рукописания» дана краткая историческая справка о русско-шведских отношениях начиная с 40-х годов XIII в., причем проводится мысль, что всякие попытки шведской агрессии встречали со стороны русских (со времен князя Александра Ярославича Невского) отпор [1776] ПСРЛ, т. VII, стр. 216–217. .

Итак, Московское княжество постепенно занимает все более видное место среди других княжеств. Московское правительство стремится усилить свои позиции в Новгороде, Твери, Нижнем Новгороде и в ряде случаев добивается этого, завоевывая авторитет у местных феодалов. Но в рассматриваемый период московские князья не делают еще серьезной попытки наступления на других крупных русских князей. Это объясняется в значительной мере тем, что, с одной стороны, обострение классовой борьбы, а с другой стороны, усложнение внешнеполитической обстановки (нападения на Русь литовских, шведских феодалов, ливонских рыцарей) требовали консолидации сил феодалов разных княжеств. Правда, такая консолидация далеко не всегда имела место.

В отношении Орды московские князья продолжают сохранять покорность, откупаясь народными средствами от татарских набегов. Подобная политика имела известное положительное значение в том смысле, что развитие Руси совершалось теперь в условиях большей безопасности от нападений ордынских князьков и феодалов. Но если такая политика и способствовала возвышению Московского княжества, то надо всемерно подчеркнуть, что фундамент Московского княжества — основы будущего Русского централизованного государства — был заложен народным трудом, доставлявшим те средства, которые князья отвозили в Орду, отводя от Руси ее удары.

Задачи внутренней политики ближайших преемников Калиты — трех его сыновей (Семена, Ивана и Андрея) в пределах земель, присоединенных к Московскому княжеству, были сформулированы в их договорной грамоте, относящейся к 1350–1351 гг. [1777] Л. В. Черепнин , указ. соч., ч. 1, стр. 23.

Данное докончание завершило усобицу между великим московским князем Семеном Ивановичем и его братьями, которую можно считать первой феодальной распрей в среде князей — потомков Калиты. В распре этой приняло участие боярство, она затронула и другие слои московского общества.

Данные о феодальной усобице можно почерпнуть из самой грамоты 1350–1351 гг. Во-первых, показательна следующая статья: «А кто имет нас сваживати [наши бояре?] [1778] Здесь грамота разорвана, и текст восстанавливается предположительно. , исправы ны учинити, а нелюбья не держати, а виноватого казнити по исправе». Из статьи можно сделать вывод, что между князьями произошла какая-то ссора, отражавшая в значительной степени борьбу между разными группами боярства, поддерживавшими разных князей. Во-вторых, в докончании сыновей Калиты имеется указание на конкретного виновника княжеской «свады», боярина Алексея Петровича Хвоста. Он «вшел в коромолу к великому князю», т. е. принял участие в заговоре против Семена Ивановича, и поплатился за это. Князь Семен Иванович потребовал от своих братьев, чтобы они не принимали виновного боярина к себе на службу и предоставили великому князю расправиться с Алексеем Хвостом и его семьей так, как он сочтет нужным («…волен в нем князь великии и в его жене и в его детех»). Имущество Алексея Петровича Хвоста было конфисковано великим князем; часть этого имущества последний передал своему брату Ивану, взяв с него обязательство ничего не возвращать опальному боярину и не оказывать ему никакой поддержки [1779] ДДГ, стр. 13, № 2. .