Николай Николаев - ТАСС уполномочен… промолчать

Но время шло, а новых радиограмм не поступало. Но вот в 10.05 радисты штаба приняли сообщение, повергшее все командование флота в состояние, близкое к шоковому: «Пятьсот тридцатый – ГКП. На корабле взрыв и пожар».

Что же случилось? Доложив на берег о готовности к началу учений, командир «Отважного» капитан 2-го ранга Винник с одобрения стоявшего рядом начштаба флота контр-адмирала Саакяна приказал занести этот факт в вахтенный журнал. Находившийся тут же на мостике корабля вахтенный офицер потянулся за журналом, но в этот момент, в 9.58, БПК слегка встряхнуло. Винник и Саакян с удивлением посмотрели друг на друга. Кавторанг едва успел сказать: «Товарищ контр-адмирал, разрешите разобраться…» – как в корме корабля раздался оглушительный хлопок, за ним еще один, еще… А потом корабль подбросило, как от мощного пинка, и из-под ставшей дыбом кормовой палубы в небо вонзился высоченный огненный столб.

Несмотря на то что «Отважный» к 1974 году уже девять лет находился в строю, он продолжал считаться одним из лучших боевых кораблей Черноморского флота СССР. Он принадлежал к кораблям, построенным по «проекту 61». Корабли этой серии имели водоизмещение 4390 тонн и вооружение, позволявшее успешно бороться с самолетами и подводными лодками противника. Однако главной «изюминкой» «проекта 61» было не сочетание мощного оружия с умеренным водоизмещением, а отличная мореходность и уникальная газотурбинная двигательная установка, дававшая кораблю возможность за считанные минуты в любых погодных условиях развивать скорость до 34 узлов. Недаром американские моряки прозвали новые советские сторожевые корабли «поющими фрегатами» – когда БПК давал полный ход, зрителям оставалось лишь быстро затихающее «пение» турбин умчавшегося вдаль корабля! В советском флоте БПК «проекта 61» гордо называли «гончие океанов».

Естественно, что при проектировании этого корабля отечественные конструкторы не могли не обратить внимания на столь важное для любой боевой машины качество, как живучесть. В числе прочих технических новинок каждый БПК имел противопожарную систему «Карат», которая при скачке температуры до 70 °C через 0,3 секунды автоматически начинала подачу пены и воды в любой подпалубный отсек корабля. Правда, датчики «Карата» оказались настолько чувствительными, что после десятков случаев срабатывали системы на огонь зажигалки или сигареты, и было принято решение перевести «Карат» в режим сигнализации. Теперь вместо мгновенного срабатывания система сначала извещала о месте пожара и только после нажатия дежурным специалистом кнопки на пульте приступала к тушению…

Пока адмирал Самойлов объявлял по флоту боевую тревогу, пока к аварийному кораблю спешили корабли-спасатели, пришедший в себя после взрыва экипаж «Отважного» приступил к борьбе за его спасение. К 10.10 кавторангу Виннику и контр-адмиралу Саакяну стало ясно, что взорвался погреб № 8 – погреб кормовой зенитной установки, в котором хранилось ни много ни мало целых 18 ракет. Удивительно, что после такой катастрофы корабль вообще остался на плаву. Там, где когда-то была кормовая ракетная установка, в палубе образовался громадный провал, из которого валили густые клубы черного и белого дыма. Нарастающий крен подсказывал, что взрыв пробил обшивку корабля ниже ватерлинии и теперь кормовые отсеки «Отважного» стремительно заполняются водой.

Приблизиться к пробоинам мешал бушующий под палубой пожар. Система «Карат» по непонятной причине не сработала, а почти сразу за взорвавшимся 8-м находился погреб № 9 с 1200 артиллерийским снарядами!..

Морякам «Отважного» приходилось делать все сразу: подсчитывать жертвы, спасать раненых, откачивать воду из трюмов, лить воду в полыхающий зев погреба № 8 и пытаться пробиться на отрезанную пожаром корму, к погребу № 9. Паники на корабле не было – паника была на берегу. Командование никак не могло принять решение, что лучше: буксировать корабль к берегу или же тушить пожар в открытом море? Первое выставляло ЧП на обозрение всех севастопольских зевак, но позволяло быстро справиться с аварией силами портовых служб. Второе давало возможность избежать ненужной огласки, но ставило под вопрос возможность быстро погасить пожар.

Пока командование флота пребывало в раздумьях, мечущихся в огне и дыму Винника с Саакяном подбадривали с берега радиограммами, общий смысл которых сводился к слову «держитесь!» Кончилось все тем, что адмирал Самойлов связался с главнокомандующим ВМФ СССР адмиралом флота Советского Союза Горшковым и тот, после пары нецензурных выражений, приказал под свою ответственность «тащить БПК к земле, даже несмотря на опасность детонации корабельных погребов в черте Севастополя». Только после этого к полыхающему «Отважному» подошли эсминцы «Бедовый» и «Сознательный», высадили на борт терпящего бедствие корабля аварийные партии и приступили к его буксировке на восток.

Окончательный приговор «пятьсот тридцатому» вынесла стихия. Постепенно усиливающееся волнение стало рвать не только буксирные канаты, но и поданные с кораблей-спасателей на «Отважный» пожарные шланги.

К 12.00 огонь прорвался в машинное отделение БПК. Еще через два с половиной часа на воздух взлетели расположенные на корме цистерны с вертолетным топливом. Крен увеличился, пропал свет. Языки пламени уже лизали крышу люка погреба № 9, когда в 15.12 командир отдал экипажу приказ покинуть гибнущий корабль. Винник сошел с «Отважного» последним. Спустя полчаса БПК лег на правый бок и затонул на глубину 125 метров.

Последующие результаты работы следственной комиссии со всей неопровержимостью доказали, что главной причиной гибели корабля стала… трусость одного-единственного человека – мичмана Шупортяка. После объявления учебной тревоги в 9.57 мичман, находившийся за пультом поста контроля ракет погреба № 8, как и было предписано наставлениями, подал напряжение в систему. Сразу же после этого произошло короткое замыкание, вызвавшее самопроизвольный запуск двигателя одной из находящихся в погребе зенитных ракет. На пульте перед Шупортяком зажглась сигнальная лампочка «Карата». Мичман повернул голову, увидел через обзорное окошко сильный сноп пламени внутри погреба и, не придумав ничего лучшего, бросил пост. С воплем «Сейчас рванет!». Шупортяк побежал в носовую часть корабля – система «Карат» команды на тушение так и не получила.

Следствие показало, что после появления огня в погребе № 8 и до момента детонации сначала топливных баков, а потом и боеголовок находящихся в нем ракет, прошло не менее 18 секунд. 18 секунд были отпущены судьбой мичману на то, чтобы спасти корабль, но Шупортяк не смог пересилить свой страх. Ценой этого стала гибель не только корабля, но и 24 человек из числа 287 членов экипажа.