Валентина Григорян - Царские судьбы

Как и ее отец, Елизавета любила устраивать фейерверки или, как она их называла, «огненные забавы». Устраивались они по любому сколько-нибудь важному событию. Придворные пиротехники старались превзойти друг друга в разнообразии и затейливости своего «огня». Средств на эти забавы не жалели, зрелище бывало потрясающим.

В последние годы своей жизни Елизавета все меньше появлялась на людях. Она часто болела, большую часть времени жила уединенно в Царском Селе, стала особенно капризной и подозрительной, повсюду ей чудились изменники и враги. Чтобы не повторять судьбу своего предшественника на троне, государыня бодрствовала по ночам почти до пяти часов утра. Она стала много есть и сильно растолстела: ноги опухли, стали как «колоды», одним словом, мало что осталось от прежней «богини». Много часов подряд постаревшая Елизавета все еще проводила перед зеркалом, но ни французские наряды, ни искусство парикмахеров, ни изобретения лучших парфюмеров не могли вернуть императрице былую красоту. Она почти не покидала своих покоев, никого не принимала, много молилась. Доступ к ней имели лишь ее новый фаворит Иван Шувалов, да еще иногда ювелир Позье, так как страсть к украшениям не покидала дочь Петра и Екатерины до последних дней. К государственным делам у нее порой было полное безразличие, и многие дни она проводила в одиночестве, предаваясь ничегонеделанию. Елизавета ужасно боялась смерти и была очень суеверной. Полицейские даже следили за тем, чтобы на глаза императрице не попадались возвращающиеся с похорон люди, одетые в траурные одежды. Стараясь стряхнуть с себя уныние и слабость, она привыкла поглощать в большом количестве крепкие наливки, чего раньше никогда не делала. Ее верному спальнику, оберегавшему ложе своей государыни, приходилось быть свидетелем бессонных ночей: сожаление об утраченной красоте, сознание собственной слабости и безумный страх смерти не давали ей покоя.

Елизавета страдала нервными расстройствами. Почти ежемесячно с ней случались тяжелые болезненные припадки, после которых требовалось два-четыре дня, чтобы прийти в себя. Болезнь государыни старались скрыть от людей. Но однажды, когда она присутствовала на литургии в приходской церкви в Царском Селе по случаю Рождества Богородицы, ей стало плохо. Одна, без свиты, она вышла во двор, прошла несколько шагов и упала без чувств прямо на траву. Ее обступила толпа народу, собравшаяся к обедне из разных деревень по случаю престольного праздника. Никто не решался подойти к ней близко, и в первую минуту думали, что она скончалась: какая-то женщина из народа прикрыла ей платком лицо. Извещенные придворные дамы тут же прибежали, стараясь привести государыню в чувство. Позвали доктора, принесли кушетку и ширму. Елизавета лежала без движения, сознание не возвращалось к ней. Лишь через два часа она пришла в себя, и ее на кушетке же перенесли во дворец. Все придворные были крайне смущены. Ведь до сих пор нездоровье императрицы тщательно скрывали, теперь же ее болезнь все увидели воочию. Это случилось летом 1761 года. От прежней Елизаветы уже ничего не осталось: она чувствовала себя старой, часто разговаривала сама с собой, впадала в депрессию. Она, казалось, стала бояться даже собственной тени. Самая красивая русская царица, сумевшая когда-то действительно затмить многих красавиц Москвы и Петербурга, сидя в четырех стенах, чувствовала приближение конца.

В последние дни у Елизаветы вдруг пробудился интерес к государственным делам, и она стала приглашать царедворцев для доклада.

Однако никому еще не удавалось избежать своего естественного конца, не удалось это и российской императрице. А случилось это на исходе 1761 года. Встретила смерть Елизавета спокойно, в полном сознании, священнику сама приказала читать отходную, сказав, что уже пора, и слабеющими губами повторяла за ним слова молитвы. Елизавета скончалась, прожив ровно столько же, сколько и ее великий отец: за неделю до кончины ей исполнилось пятьдесят два года.

Императрица, по праву носившая фамилию Романова, освободила российский трон, на котором она восседала немногим более двадцати лет. При жизни эту царствующую женщину многие бранили, но смерть оплакивали все. Не плакал лишь ее племянник, наследник русского престола, сын герцога Голштинского.

лемянник не проливал горьких слез по скоропостижно скончавшейся тетушке, назначившей его своим наследником. Как признанный наследник и как ближайший родственник русской императрицы, он имел бесспорное право на престол. Так что на сей раз обошлось без заговора и переворота.

На следующий день после кончины Елизаветы Петр Федорович, герцог Голштинский, был объявлен российским императором. Более спорной и противоречивой личности в истории Дома Романовых, пожалуй, нет. О нем существуют самые противоположные мнения. Большинство писавших об этом царе Романове склонялись к характеристике, данной ему невзлюбившей своего супруга Екатериной, с самого начала пребывания в России поставившей перед собой цель прийти к власти. В своих мемуарах, к которым не имели доступа советские исследователи, она пишет о нем, как о грубом, никчемном, неумном человеке, нашедшем себе друзей в России не в высшем свете, а среди лакеев и горничных, которые научили его дурным манерам и привычке напиваться «в стельку».

Не хотелось бы на этих страницах представлять человека, внесшего в Дом Романовых новую линию — Голштинскую, в столь негативном свете, исходя из характеристики, данной ему его супругой, которая хитро и осознанно старалась всячески дискредитировать герцога и изобразить его как незадачливого мужа и глупого человека. Она была в этом просто заинтересована. Недаром Петр называл свою супругу не иначе, как «хитрая головка». Но одно можно сказать с уверенностью — властолюбием племянник Елизаветы не отличался.

Развитие наследника престола как бы остановилось раньше его роста. К серьезным вещам он часто относился, как ребенок, а к детским затеям серьезно, как взрослый, даже будучи женат, он не расставался со своими игрушками, любил играть в солдатиков, резвиться с собаками. В поступках Петра легкомысленная беспечность сочеталась иногда с трусостью, которая, в конечном итоге, и погубила его.

Одиннадцатый царь из Дома Романовых родился в Киле. Матери своей не знал, она умерла через три месяца после его рождения. Детство он провел в замке Голштинских герцогов, в основном среди военных. С семилетнего возраста его начали обучать военному искусству, учили маршировке, ружейным приемам, вместе с молодыми людьми при дворе герцога направляли в караул, разрешали присутствовать на парадах. Все это мальчику очень нравилось, и он охотно впитывал в себя все военные премудрости, проводя свои дни в дворцовой казарме в окружении офицеров и солдат. Был он некрепкого телосложения и не обладал какими-либо способностями. Но в его жилах текла кровь Романовых, хотя и более чем наполовину разбавленная немецкой кровью.