Питер Джонс - Голосуйте за Цезаря

Всякий, кто каким-то образом мог иметь отношение к работе Народного собрания — будь то гражданин, которому только что исполнилось 18 лет, военачальник с докладом о текущей военной обстановке, курьер, жалобщик или посол иностранной державы, — должен был предстать в Торжественном зале. Там дело прибывшего рассматривали, обсуждали, а затем передавали в Совет. Совет, в свою очередь, решив, что дело имеет государственное значение, выносил его на Собрание. Если Собранию дело казалось несущественным или «сырым», его отправляли обратно в Совет.

Все решения, принятые Народным собранием, передавались в Совет, который, в свою очередь, выступал теперь в качестве исполнительного органа и назначал соответствующих функционеров или военачальников для их исполнения. Самым важным обстоятельством, на мой взгляд, было то, что члены Совета выбирались лишь на год с помощью (в это невозможно поверить) жребия. Иными словами, это — как если бы вы, захотев стать министром здравоохранения, вынимали из шляпы нужную записку — и «дело в шляпе!». Откровенно говоря, мне такая система кажется порочной. Членом Совета, а по сути членом правительства, с помощью такой лотереи мог бы стать Рой Хаттерсли или Кеннет Бейкер. Представьте катастрофические последствия для всех нас в результате такой лотереи!

Главные военачальники (их было 10 человек)- «стратеги» («strategoi»)- руководили всеми военными операциями. В V в. до н. э. они имели огромное политическое влияние на Собрание и жизнь общества. Однако уже в IV в. до н.э. их влияние стало ослабевать. Должность стратега была исключительно выборной (одна из немногих в древнеафинской политической системе), и потому любой из них мог оставаться на своем посту несколько лет кряду. Этим объясняется политическое долголетие и длительное влияние на жизнь общества такого видного деятеля, как Перикл, доминировавшего на афинской политической сцене с 443 по 429 г. до н.э.

Подавляющее большинство других политиков (Аристотель упоминает о семистах из них) занимали свои посты лишь в течение одного года. Законодатели, аудиторы, сборщики налогов, юридические консультанты и советники, оценщики недвижимости, портовые контролеры, таможенники-все эти государственные служащие избирались на окружном уровне, а затем, добившись успехов и проявив усердие на своем поприще, тянули жребий, который мог перенести их на вершины политической или административной власти.

Однако существовало нечто такое, что нередко мешало амбициозным гражданам продвигаться по карьерной лестнице...

Этим «нечто» были регулярные проверки, которым подвергались все древнеафинские служащие и чиновники. Каждого из них любой рядовой гражданин мог обвинить в непрофессионализме и несоответствии занимаемой должности. В конце же отпущенного годового срока служащему устраивали настоящий экзамен, причем детально проверялась не только его деятельность на занимаемом посту, но и его финансовое и имущественное состояние. Если обнаруживались недостатки, провалы в работе или финансовые злоупотребления, то Собрание или суд (в котором, также, заседали лица старше тридцати лет) подвергали нарушителей наказанию. Строгость наказания зависела от тяжести проступка и варьировалась от штрафа до изгнания и даже смертной казни.

Сравнение древнеафинской системы контроля, аудита и защиты граждан с нашим парламентским институтом омбудсменов явно не в пользу последнего. Омбудсмены призваны рассматривать жалобы на парламентариев, членов правительства, их деятельность, а также работу парламента и правительства в целом. И что же? В марте 2006 года парламентский омбудсмен обвинил правительство в плохом администрировании и попустительстве, выразившемся в том, что руководство некой разорившейся компании, оставшись не у дел, тем не менее сохранило для себя весьма неплохие льготы, субсидии и даже пенсии. Государственный секретарь отверг рапорт, мотивировав тем, что «ему, а не омбудсмену решать, что считать «плохим администрированием» и вызваны ли финансовые махинации «попустительством» со стороны правительства». А недавно палата общин под общий хохот отвергла предложения квалифицировать некоторые выступления депутатов как «обман по отношению к парламенту» (такая практика существует в США и где-то еще, когда заведомо ложное информирование органов власти влечет вполне ощутимые последствия — т. н. «mutatis mutandis», то есть уголовное преследование за такое деяние).

Блестяще! Какой-нибудь афинянин в лепешку разбился бы в погоне за теплым управленческим местечком, гарантирующим такую безбедность и безнаказанность! Фантастика! Однако, зная, что по окончании должностного срока предстояла строжайшая проверка, наш эллин трижды подумал бы, прежде чем допустить, чтобы его имя было связано с какими-то неблаговидными поступками. Афинское Собрание преступлений, имевших общественное звучание, не прощало. Попался бы под его горячую руку незадачливый парламентарий Дэрек Конуэй, недавно спустивший общественные деньги на обустройство своего семейного гнездышка! Афиняне быстро вывели бы казнокрада на чистую воду по итогам неизбежной публичной аудиторской проверки его средств и недвижимости. Спикер же нашего парламента с ходу отверг предложения ввести независимый внешний аудит депутатских расходов по причине «неприкасаемости парламентариев». Расценивайте это как хотите.

Древние афиняне слыли народом скрупулезным, ответственным, компетентным и необычайно дорожившим своим общественным положением; причем чем выше на социальной лестнице они находились, тем большим набором этих добродетелей обладали. «Протягивай руку ближнему и будь непреклонен с врагами» — так мы озвучили бы кредо древнего эллина. Халатность, безалаберность, нерадивость на ниве служения обществу тотчас вызывали неприятие окружающих и нападки оппонентов. Обвиненный в некомпетентности афинянин, как видим, был обречен на жесткую общественную обструкцию. Цена ошибки или неудачи была необычайно высока.

Возможно, наши политики строже оценивали бы свою деятельность, знай они, что в конце своего депутатского срока им пришлось бы отвечать по высшему счету. Кстати, в Афинах в среднем за год из десяти стратегов казнили двоих.