Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

Получив подкрепления численностью пять тысяч человек, которых Валленштейн, потянув время и демонстрируя нежелание, все-таки прислал, Тилли отступил на восток, имея в виду удерживать линию по реке Лех. 7 апреля Густав Адольф форсировал Дунай у Донаувёрта и тоже пошел на восток, опустошая все на своем пути, чтобы никакая другая армия не могла найти себе пропитание [855] Lammert, pp. 120, 124. . Войска уничтожали даже молодые посевы, скармливая их лошадям. Все это время Валленштейн стоял на границе Богемии со своей армией в двадцать тысяч человек [856] Droysen, Gustaf Adolf, II, p. 553. , которых он набрал, но не хотел куда-либо вести. Неделями и венское правительство, и император, и сын императора, молодой и гордый эрцгерцог Фердинанд, тщетно умоляли генерала объявить свои условия и прийти к ним на помощь [857] Foerster, Wallenstein, II, pp. 196 f.; 202 f. . Валленштейн хранил гробовое молчание даже тогда, когда шведский король перешел Дунай. 14 апреля Густав Адольф добрался до реки Лех, на противоположном берегу на лесистой возвышенности уже стоял лагерем Тилли. Отправившись в разведку, Густав Адольф заметил на другом берегу часовых. Солдаты, не узнав его, с невинной дерзостью прокричали: «Где твой король?» — «Ближе, чем вы думаете», — ответил Густав Адольф и пришпорил коня [858] Droysen, Gustaf Adolf, II, p. 587. . Ночью он распорядился выстроить из лодок мост, а утром три сотни финнов под непрерывным огнем Тилли перешли на другую сторону, чтобы возвести земляные укрепления для шведских батарей. Под прикрытием пушек вскоре переправилась и вся армия. Тилли не осмелился атаковать шведского короля. Густав Адольф, перейдя на другую сторону реки, довольно быстро взял штурмом холм; ему, как всегда, помогали искусная тактика и везение. Тилли, раненного в ногу, унесли в тыл, а за ним и его заместителя Альдрингера, без сознания, с размозженным черепом. Остатки армии спасались отступлением. Артиллерия и обозы в основном остались на поле боя, и потрепанное войско Тилли вряд ли смогло бы уйти, если бы ураганный ветер следующей ночью не заблокировал дороги поваленными деревьями [859] Chemnitz, I, p. 310; Brefvexling, II, viii, p. 55; Poyntz, 65; Swedish Intelligencer, II, p. 142. .

В двухстах пятидесяти милях, в австрийском Геллерсдорфе, император и Валленштейн наконец пришли к согласию. Условия договоренности, возможно, так никогда и не станут известны, никаких достоверных свидетельств не сохранилось. Послухам, Валленштейн настоял на своем праве не только иметь абсолютную власть над армией, но и вести все мирные переговоры и заключать по своему усмотрению договоры. Он потребовал также исключить любое вмешательство в командование сына императора и какое-либо влияние со стороны Испании. В качестве вознаграждения ему были обещаны часть земель Габсбургов и титул курфюрста: Богемия, курфюршество Бранденбург или Пфальц. Все эти данные, конечно, основаны главным образом на слухах, но в них, возможно, есть какая-то доля информации из первоисточников [860] См. Гиндели в Historische Zeitschrift, XCVII. а также Waldsteins Vertrag mil dem Kaiser, Abhandlungen der Classe für Philosophie, Geschichte und Philologie der Koniglich bohmischen Gesellschaft der Wissenschaften, VI. iii; Ritter, Der Untergang Wallensleins. Historische Zeitschrift, XCVII; Gliubich, Gli ultimi successi di Alberto di Waldstein narrati dagli Ambasciatori Veneti. Archiv für Oesterreichische Geschichte. Vienna, 1863, XXVIII, pp. 361— 362; W. Michael, Wallensteins Vertagmit dem Kaiser im Jahre 1632. Historische Zeitschrift, LXXX VIII. .

Какими бы ни были условия соглашения с императором, Валленштейн вернулся, обладая властью и силой, которой едва ли кто мог противостоять. Он уже доказал, что один способен содержать армию, а за время своего отсутствия достиг новых высот в управлении поместьями. Фридланд герцог превратил в гигантскую фабрику по производству продовольствия и одежды. Выросли оружейные заводы, мельницы работали день и ночь, пекари пекли хлеб, пивовары варили пиво, ткачихи ткали полотно, а чиновники аккуратно собирали подати, чтобы Валленштейн мог вовремя выплачивать жалованье своей армии. Герцог создал сеть банковских расчетных палат, построил дороги, по которым продукты доставлялись в войска, соорудил огромные склады и хранилища на случай непредвиденных и чрезвычайных обстоятельств [861] Ernstberger, Wallenstein als Volkswirt, pp. 20—22, 38—39, 47. . Валленштейн, наверное, первым из европейских правителей применил в подготовке к войне государственный подход.

Однако его возвращение еще не означало, что он первым делом займется королем Швеции, — сначала Валленштейн решил очистить от саксонцев Богемию. Но герцог не спешил. Полностью контролируя ситуацию в лагере католиков, Валленштейн понимал, что легче всего подорвать позиции короля переманиванием на свою сторону Иоганна Георга. Соответственно, вместо того чтобы атаковать их, он позволил им беспрепятственно уйти, предлагая заодно свою дружбу [862] Gaedeke, Wallenstein unci Arnim, pp. 11—13. . Герцог еще не оторвал Иоганна Георга от шведского короля, но уже наполовину достиг своей цели. Густав Адольф рассчитывал на то, что саксонская армия удержит Богемию. Ее уход посеял сомнения в преданности союзника и в общем-то стал одной из причин его гибели.

Какое-то время триумфальное шествие короля продолжалось. 24 апреля он появился в Аугсбурге под аплодисменты протестантов и выступил перед народом с балкона дома Фуггеров на винном рынке, однако потом потребовал от самых старших горожан клятву в верности и ежемесячную субсидию в размере тридцати тысяч талеров [863] Chronik des Jakob Wagner, Augsburg, 1902, pp. 10—12. . Вечером король устроил бал с банкетом и, отбросив все условности, как гласит местная легенда, продрался сквозь толпу и поцеловал неприступную, но очень хорошенькую аугсбурженку [864] KIopp, III, ii, p. 646 n. .

Через пять дней король был уже возле основательно укрепленного города Ингольштадт, где умирал от ран Тилли.

Узнав о назначении Валленштейна, граф собрал последние силы и написал послание с добрыми пожеланиями человеку, который сделал все для того, чтобы его погубить [865] Dudik, Wallensteins Correspodenz- Archiv fur Oesterreichische Geschichte. Vienna, 1866, XXXVI, p. 222. , и завещал ветеранам армии Католической лиги шестьдесят тысяч талеров. По преданию, он умирал, произнеся лишь одно слово — «Регенсбург» [866] Spanheim, p. 272. , название города, занимавшего ключевое стратегическое положение на Дунае. Душа старого полководца уже стремилась к Господу и к своей пресвятой покровительнице, ради которой он отдал жизнь, но в мыслях Тилли все еще был с армией.

За стенами города, в шведском лагере, под королем убили коня. По своему обыкновению, Густав Адольф не придал этому инциденту никакого значения. Он всегда говорил: «Какой толк от короля, который всего боится?» [867] Swedish Intelligencer, II, p. 161; Spanheim, p. 211. Однажды французский агент, приехавший из Мюнхена и в очередной раз пытавшийся добиться от короля нейтралитета для Максимилиана, сказал ему, что курфюрст ничего не знал о вооруженном столкновении между Тилли и шведами. Густав Адольф спросил: «Почему же Тилли не арестовали и не повесили?» Француз, поняв, что допустил тактическую ошибку, ответил: «У курфюрста были свои расчеты». «У вшей, очень преданных и очень прилипчивых, тоже есть свои расчеты», — язвительно заметил король. Француз хотел было возмутиться, но Густав Адольф обрушился на него уже с угрозами. Максимилиан получит свой нейтралитет, если без промедления сложит оружие, без каких-либо оговорок, иначе его Бавария запылает от края до края, чтобы ему было легче различать врагов и друзей. Разозленный французский агент решил напомнить Густаву про обещание Ришелье помогать Максимилиану в случае нападения. Сотрясаясь от гнева, шведский король пригрозил: пусть попробует, для него и сорок тысяч французов не армия. С ним — сам Всевышний. Заявление Густава Адольфа было настолько наглым, что француз не нашелся что и ответить [868] Hallwich, Briefe und Akten, II, pp. 404 f.; Arckenholtz, Memoires concernant Christine, Reine de Suede, 11, App. pp. 21 —24. .