Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Теперь сам король благосклонно относился к работорговле, хотя раньше шептал во время дневных приемов при дворе и утренних выходов: «Как там ваши чернокожие клиенты, мистер Уилбер-форс?» [191] R.I.,S.Wilberforce,«The Life of William Wilberforce», I(1838), 344.

Интерес Питта к избавлению от работорговли снизился, хотя Уилберфорс и пытался его стимулировать, чтобы достойно провести отмену рабства. Он настаивал: отмену торговли невольниками следует отделить от тайных планов «сумасшедших проповедников свободы и равенства» [192] R.Coupland, «Wilberforce» (1945), 144. . Как он же говорил Кларксону, любые ссылки на революционные идеалы приведут к краху общего дела [193] R.I., S.Wilberforce, «Wilberforce», I, 343. .

Естественно, правительство Питта ставило на первое место свои проблемы - титанический конфликт с заново взбодрившейся и укрепившейся Францией. События, тянувшие на «Вторую Столетнюю войну» [194] R.Hyam, «The Primacy of Geopolitics: The Dynamics of British Imperial Policy, 1763-1963», JICH, XXVII (май 1999 г.), 31. между традиционными противниками, теперь приближались к кульминации. В основе своей это была борьба за власть, которая велась в глобальном масштабе. Но существовало и экономическое соперничество. И его Британия имела все шансы выиграть, так как была сильна с точки зрения финансов, торговли и промышленности. Однако в новую республику вдохнуло новый дух. Она оживлялась рвением и жаром, присущим членам секты, ожидающим наступления тысячелетнего царства Христа, и вдохновлялась примерами из античной истории. У Франции появились собственные претензии, подобные римским, с легионами и трибунами, символами и атрибутами власти и топорами, колоннами в честь побед и триумфальными арками, а также богатая классическая иконография, лучше всего представленная в «военно-патриотических эпических шедеврах» [195] S.Shama, «Citizens (1989), 173. Давида. Наполеон, первый консул, а затем император, даже приказал делать сливные трубы в Париже по типу римских. Британцы печально признавали, что эта компактная европейская империя гораздо больше походила на империю Августа, чем их собственные разбросанные по миру территории. Тем не менее королевство Георга III ответило на вызов возродившейся Франции собственным поразительным возрождением империи. Либеральные заботы, боязнь упадка, сомнения об обуздании колоний росли после Войны за независимость в Америке, а теперь их затмила Французская революция.

Вместо них появился боевой, даже драчливый национализм. Он слышался в лозунге, который выкрикивали толпы лоялистов: «Церковь и король». Названия эссе студентов последних курсов были столь же воинственно патриотичными — например, «Вероятный план Божественного Провидения в подчинении такой большой части Азии британскому владычеству» [196] L.Colley, «Britons» (изд. 1994), 169-70. . На сатирических эстампах изображался Джон Булль, который пирует пудингом с изюмом и ростбифом в старой доброй Англии, а одетые в деревянные башмаки и фригийские колпаки санкюлоты ищут отбросы в заляпанных кровью канавах Парижа.

Вождь друидов у Коупера предсказывал: «другие римляне», потомки королевы Боадикки, поднимутся, чтобы властвовать над «странами, которых Цезарь никогда не знал» [197] «The Poetical Works of William Cowper» (Edinburgh, 1864), 400. . Воинственная и агрессивная Британия, используя проверенную временем стратегию побуждения союзников сражаться в континентальной Европе, одновременно использовала мощь военно-морского флота для нанесения поражения Франции за морями. Она ставила свои отметки или поднимала свой флаг по всему миру. Метрополия завоевала много территорий в Индии и меньшие территории (обошедшиеся дороже) в Вест-Индии. Она подавила Ирландию. Британцы подхватили куски голландской империи у мыса Доброй Надежды, на Цейлоне и Яве. Они наступали в Средиземном море, Индийском океане и на островах Антиподов. Британские миссионеры проникли в Тихий океан, а торговцы стучались в двери Китая и Южной Америки.

В 1792 г. у британцев было двадцать три колонии, а в 1816 г. - же сорок три. В 1750 г. в империи проживало 12,5 миллионов человек. Семьдесят лет спустя — уже двести миллионов.

Если американская Война за независимость предзнаменовала закат Британской империи, то Великая французская революция послужила причиной ее подъему к новым высотам. Попытки Наполеона господствовать в Европе, как казалось, оправдывали еще более амбициозное расширение Британии. Мрачные предсказания Гиббона, говорившего о конечном крахе, не были забыты. Мало того, постоянно присутствовал страх, что метрополия слишком мала для поддержания мощного роста за морями, империю сравнивали с «дубом, посаженным в цветочном горшке» [198] L.Colley, «Captives: Britain, Empire and the World 1600-1850» (2002), 10. .

Однако в тот момент господствующим стало новое настроение — желание милитаристской экспансии. «Ужасающий пример» Рима теперь цитировался, чтобы показать: «Гораздо труднее сохранять, чем приобретать. Выигранное может быть потеряно, а прекратить приобретать — это означает начать терять» [199] G.F.Lechie, «An Historical Survey of the Foreign Affairs of Great Britain» (1808), 143. . Только в ходе борьбы можно избежать упадка империи. Только завоеваниями Британия могла соответствовать другим империям — Франции, Португалии, Голландии, России, Австрии, Оттоманской империи, Китаю и даже Америке.

Конечно, над Америкой лишь начинался рассвет. Когда «собрание полубогов» [200] H.Brogan, «Longman History of the United States of America» (1985), 201. подписало конституцию в Филадельфии в 1787 г., Франклин объявил — он счастлив, что на спинке президентского кресла изображен восход, а не закат солнца. Вашингтон увидел «новое созвездие» [201] J.T.Flexner, «George Washington», III (1970), 149. , появляющееся в западном полушарии. А город, названный в его честь еще в тот момент, когда оставался «индейским болотом в дикой местности» [202] L.Honninghausen, A.Falke, «Washington D.C.» (Tubingen, 1993), 196. Фраза приписывается Джексону. , взял за образец Рим. Ведь он претендовал на роль «столицы мощной империи» [203] J.W. Reps, «Monumental Washington» (Princeton, NJ, 1967), 9. . Но дело не в будущем величии Америки. Она рано дала Британии пример того, как разнообразные элементы могут соединяться в одну силу, а в одной конституции оказаться прямо противоположные принципы.

Естественно, британцы утверждали, что конкурирующие с ними империи были деспотичными, зато их собственные колонии базировались на принципах свободы. Как говорил Бёрк, правление теми, кто не может по какой-либо причине собою управлять — это опекунство. Оно должно «осуществляться ради их же блага» [204] G.R.Mellor, «British Imperial Trusteeship 1783-1850» (1951), 22. .

В конечном счете, эти нравственные обязательства подорвут империю, созданную и удерживаемую силой. Но пройдя суровые испытания в ходе войн с Францией Британия объединила и свою приверженность свободе, и жажду власти. Известным результатом стала отмена работорговли в 1807 г., через год после смерти Пита.