Кристофер Марсден - Северная Пальмира. Первые дни Санкт-Петербурга

«Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа, основася сiя Церковь вмѣстѣ вчестъ и память Святоноснаго Христова Восресенiя при державъ Благочестивѣйшiя Самодержавнѣйшга Великiя Государыни Императрицы Елисаветѣ Петровнѣ Самодержицѣ Всероссiйской и Наслѣдникѣ Ея внукѣ Петра Великаго Благовѣрномъ Государѣ Великом Князѣ Петрѣ Ѳеодоровичѣ и супругѣ Его Благовѣрной Государынѣ и Великой Княгинѣ Екатеринѣ Алексѣевнѣ при святительствѣ же Господина Преосвященнѣйшаго Ѳеодосiя Архiепископа Санктъ-Питербурхскаго Шлюссинбурхскаго и Архимандрита Троицкаго Александровскаго. В лѣто 1745 г. Августа 8 дня».

При руководстве Растрелли и Чевакинского в украшении церкви приняло участие большинство лучших архитекторов-декораторов того времени. Дункер изготовил резьбу; в 1760 году он получил 6200 рублей за свою работу над иконостасами. Георг Грут начал роспись потолка; когда он скончался в 1749 году, его работу продолжил Валериани. Каравак, Пересинотти, Тарсиа, Иоганн Георг Вебер [41] Он прибыл в Россию во время правления Елизаветы и работал с Г. Трутом; скончался в 1757 году. (Примеч. авт.) , Антропов, Федот Колокольников, Степан Иванов и Иван Вельский (1719—1799; ученик Жилорамо Бона) были среди тех, кто украшал иконостасы и другие части церкви. Франсуа Ле Принс, брат художника, занимался позолотой — как в церкви, так и во всем дворце.

Иконостасы, которые, естественно, составляют главную часть церкви, заслуживают подробного описания. Когда смотришь через большие внутренние створчатые окна, что глядят от галереи вниз на иконостас и внутренний синий зал церкви (занимающий высоту всего здания — то есть три этажа), то даже теперь, когда отблеск свечей не играет на позолоте, а дым кадил не поднимается к окнам, все еще получаешь очень сильное впечатление от этой жемчужины религиозного культа — даже сознавая излишество и абсурдность ее украшений. Ведущая в храм дверь с полукруглым верхом имеет по бокам две коринфские колонны. Кроме этих колонн, украшенных сверху спиральными гирляндами, имеется еще ряд колонн, несколько сзади. Эти колонны поддерживают округлый фронтон, в центре которого находится орел, окруженный короной из вырезанных и позолоченных расходящихся лучей, а также херувимами. К аркам фронтона прислонились два ангела с распростертыми крыльями. Бронзовые позолоченые двери иконостаса сделаны с редким мастерством. На каждой из двух дверей по три медальона; на каждом медальоне — рисунок на какой-либо религиозный сюжет. Над уровнем фронтона находится второй ордер, более простой и менее рельефный, но повторяющий основные линии первого. За колоннами идут пилястры, между которыми располагается икона «Вознесение Девственницы», выше которой, за фронтоном, находится икона «Распятие». Стены с каждой стороны иконостаса разрезаются по горизонтали фризом; в нижней части размещаются картины, вплоть до нижней фигурной двери; оставшееся место занято двадцатью четырьмя другими картинами в медальонах различной формы.

Церковь была освящена 30 июля 1756 года. В галерее, ведущей в апартаменты императрицы, мы видим все тот же синий фон и позолоченные украшения в форме облаков, херувимов, камней, яйцеобразных овалов, гирлянд, растений, цветов, цветочков — и того, что Теофиль Готье называл «цикориями»; цикории изображены в виде очень пышных кустов.

Минуя два перехода, мимо Китайской гостиной, через опочивальню Елизаветы Александровны — выполненную Камероном в бело-зеленой гамме, — через Музыкальную комнату и Зеленую столовую, с ее классическими рельефами на светло-зеленых стенах, через Овальную комнату, в кабинет Александра I и дальше в его спальню, которая когда-то принадлежала Елизавете Петровне, а позднее Екатерине. Здесь сохранились некоторые украшения Растрелли. Прекрасный альков для кровати, с колоннами, увитыми гирляндами, херувимами, богинями и кариатидами до сих пор несет на себе монограмму Елизаветы. Потолок расписан Алексеем Вельским (1730 — 1796), который, как и его брат Иван, был учеником Бона. На потолке находится аллегорическое изображение «естественных наук»; такой сюжет может кое-кому показаться странным для спальни XVIII века.

Отсюда, вплоть до Большого зала и еще далее, тянется анфилада комнат с резными дверными проемами. Мы проходим из одной комнаты в другую — и на каждом дверном проеме видим схожие мотивы в резных украшениях. Когда глядишь сквозь один дневной проем, то видишь остальные — все уменьшающиеся и уменьшающиеся в размерах. По обеим сторонам каждой двери находятся вырезанные из орехового дерева фигуры детей или женщин. Над этими фигурами расцветают деревянные листья, которые тянутся дальше над дверным проемом к центру, где амуры поддерживают геральдический щит или же двуглавые орлы простирают свои химерические крылья. Резные украшения имеют особый вид из-за того, что выполнены из липы, которую некоторое время держали в масле гелиотропа [42] Гелиотроп — род кустарника. (Примеч. пер.) перед тем, как к ней прикасался резец.

Через три небольшие по размеру комнаты, а потом через кабинет Александра I, через обставленную прекрасной мебелью елизаветинских времен приемную, через Белую столовую мы проходим в изумительную Картинную галерею. Наш сердитый минералог англичанин Кларк остался недоволен этой галереей более, чем всем прочим во дворце, поскольку здесь, по его мнению, имеет место пример «варварского» обращения с картинами, при котором картины обрезались до строго определенного размера и вешались вплотную друг к другу.

Картины покрывают всю стену и разделяются только полосками позолоченного дерева. При этом создатели картинной галереи, похоже, не обратили внимания ни на размещение отдельных частей, ни на общее впечатление. В этой комнате находится сто тридцать полотен (возможно, приобретенных в Праге Грутом), по большей части фламандских, голландских мастеров: Тенирса [43] Tенирс — фламандский живописец. (Примеч. пер.) , очень популярных тогда Остаде [44] Братья Остаде были голландскими живописцами. (Примеч. пер.) и других. Было здесь и несколько картин итальянских авторов — среди них малозначительный Тьеполо — и несколько французских, включая картину «Битва при Полтаве» Мартина-младшего.

Рассматривать эти картины крайне трудно, как и найти, — половина из них находится либо под полом, либо у потолка. И потому мы признаем сетования Кларка по поводу манеры показывать ценную коллекцию полотен полностью обоснованными. «Тот, кто делал это, совершил вандализм, — пишет он. — Когда картина не могла поместиться в уготованное ей место, ее обрезали. Солдаты Myммия [45] Муммий — римский полководец, завоевавший Коринф в 146 году. (Примеч. пер.) — несколько тяжеловесно добавляет Кларк, — при разграблении Коринфа не смогли бы проявить большую изобретательность в уничтожении предметов искусств. Удручающий эффект от варварского размещения не связанных друг с другом, случайно размещенных полотен не могут смягчить ни огромные окна, через которые свет проникает в галерею (подчеркивая размеры дворца), ни огромные резные украшения — над дверями, по их краям, вокруг окон и на деревянных стенных панелях». В самом деле, обилие завитков и дельфинов Растрелли, мощь и виртуозность резца Дункера и щедрость блестящих узоров, выдолбленных Ле Принсами, освещенных ярким светом из окон галереи, столь завораживает, что создаваемое картинами море красок вокруг всего этого выглядит просто странно. Тем не менее это помещение было одной из главных приемных комнат Елизаветы Петровны.