Роберт Шох - Мистерия пирамид. Тайна Сфинкса.

В этом святилище он искал прежде всего связи с английским футом, что позволило бы пролить свет на все единицы мер - как древние, так и современные. По пути в Египет Гриве исследовал римский пес, или фут, и выяснил, что он несколько короче английского. Если разделить английский фут на 2000 частей, то в римском таких частей насчитывалось бы 1944. При этом весьма важно, что римский фут составлял 24/25 от греческого фута, использовавшегося при возведении Парфенона, этого самого совершенного образца афинской архитектуры.

Чтобы промерить Великую пирамиду, Гриве захватил с собой 10-футовую рейку, поделенную на 10 000 равных делений. Длина фута здесь была основана на эталоне фута, хранящемся в Лондонской ратуше в Англии. Этой рейкой он пользовался для обмеров основания пирамиды, которое было настолько занесено песком и всевозможным мусором и щебнем, что его длина, несмотря на всю точность измерений, составила всего 693 фута. Во внутренних покоях пирамиды Гриве придавал первостепенное значение обмерам камеры Фараона, которая буквально поразила его. «Ее строительство - дело рук уникальных мастеров», - впоследствии писал он. Гриве методично и скрупулезно обмерил камеру Фараона и особенно странный предмет (саркофаг) в ней, поднялся на вершину пирамиды, чтобы измерить ее высоту, и подсчитал число рядов известняковых плит наружной облицовки.

По возвращении в Англию Гриве объединил результаты своих замеров, наблюдений и вычислений в книге «Пирамидография, или Описание пирамид в Египте» (1646). «Пирамидография» - это увлекательное сочетание научных данных с описаниями путешествий, не утратившее научного интереса даже в наши дни. В ней присутствует ключевая идея, повлиявшая на позднейшие гипотезы о Великой пирамиде: Гриве утверждает, что египтяне неким образом выделили ее из общих законов течения времени. Даже для столь неформального и свободомыслящего ученого, как Гриве, Великая пирамида представляет собой своего рода частицу вечности, зону отсутствия времени, где обычные законы порчи и тления почти не имеют власти.

Исаак Ньютон (1643—1727), этот исполин научной мысли, с именем которого связаны открытия закона всемирного тяготения, дифференциального исчисления и вращения Вселенной по часовой стрелке, в своих исследованиях обращался к работам Гривса. Изучение данных, собранных Гривсом, навело Ньютона на мысль, что в древности использовались два локтя разной величины: «священный» локоть, которым пользовались израильтяне, и «профанный» локоть, бывший в употреблении у неизраильских народов. Даже несмотря на то что Ньютон весьма приблизился к идеям Стеччини о существовании различных версий локтя, а именно географического и царского локтя, сэр Исаак проявлял интерес не столько к древней мере как таковой, сколько к тому, что она использовалась для оценки длины окружности Земли - величины, которая, как он надеялся, была зашифрована в Великой пирамиде. Ньютону эта величина была необходима для проверки его теории всемирного тяготения. Поскольку Ньютон связывал силу гравитации с массой объекта, на который она воздействует, ему необходимо было знать величину окружности Земли для определения величины тяготения. Он надеялся, что путем определения величины локтя он сможет вычислить точную длину классической античной стадии, которая, по мнению ряда античных авторов, соотносилась с длиной географического градуса. Располагая этим числом, Ньютон хотел с надлежащей точностью вычислить длину окружности Земли.

Ньютона остановило то же самое препятствие, которое ранее помешало Гривсу получить точные замеры длины стороны и периметра основания Великой пирамиды: груды песка и щебня. До тех пор, пока монумент не был тщательно очищен, невозможно было определить, где конкретно залегает самый нижний ряд кладки, а потому все измерения носили условно-гипотетический характер. Когда Ньютону не удалось найти в древних мерах и данных то, что он хотел, а именно величину географического градуса, с помощью которого можно было бы определить длину окружности Земли, ему оставалось лишь полагаться на труд одного французского землемера, который в 1б71 году получил весьма точные измерения длины Г, составившей 69,1 мили. Ньютон воспользовался этим значением при завершении своих расчетов длины окружности земного шара и земного тяготения и опубликовал свой труд о гравитации.

Несмотря на относительную неудачу, Ньютон поддерживал идею о том, что пропорции Великой пирамиды являют собой вневременной, вечный ключ к разгадке глубочайших тайн Вселенной. Направить эти идеи в другое русло, о котором не подозревали ни Гриве, ни Ньютон, предстояло уже другим ученым.

Чарльз Пьяцци Смит (1819—1900) был рожден для карьеры ученого и исследователя. Его отец, Уильям Генри Смит, был вице-адмиралом и получил признание в качестве исследователя береговой линии и побережья Сицилии, Сардинии и Северной Африки. Появившись на свет в Неаполе, во время длительной профессиональной командировки его отца в Италию, Чарльз унаследовал одно из своих имен от своего крестного отца, Джузеппе Пьяцци (1746—1826), клирика римско-католической церкви и астронома-любителя, открывшего Цереру - первый и самый крупный астероид в поясе астероидов, расположенном между орбитами Марса и Юпитера. Кроме того, Чарльз Пьяцци Смит был дядей Роберта Баден-Пауэлла, знаменитого британского офицера, основателя движений бойскаутов и девушек-вожатых.

Преуспевающий ученый, Смит в возрасте всего 24 лет стал королевским астрономом Шотландии и профессором астрономии Эдинбургского университета. Впоследствии благодаря своим научным изысканиям он стал ведущим специалистом в новой по тем временам отрасли - спектроскопии. Однако в наше время Смит более известен не столько своими научными исследованиями, сколько тем пафосом и ригоризмом, которые он привнес в изложение своих фундаментальных религиозных воззрений.

Та связь, которую Смит усматривал между Великой пирамидой и собственными богословскими взглядами, обусловлена его контактами с Джоном Тэйлором (1718—1864), писателем, издателем и публикатором, посвятившим последние годы жизни изучению - правда, заочному - Великой пирамиды. Как мы уже говорили в Главе 5, Тэйлор был убежден, что Великая пирамида таит в своих пропорциях знания о сферических параметрах Земли и что эти знания были поведаны строителям монумента Божественным откровением, и потому их надлежит передавать последующим поколениям. В последние несколько недель своей жизни Тэйлор вел со Смитом напряженную, насыщенную мыслями и гипотезами переписку. После кончины Тэйлора Смит решил, что единственный способ проверить утверждение Тэйлора о высочайшей научной точности Великой пирамиды и ее Божественном происхождении - сделать то, что не успел и не сумел сделать Тэйлор: отправиться в Египет и самому промерить параметры монумента с максимальной точностью, подобающей данному случаю.