Борис Романов - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

В отличие от послереволюционных преобразований реформы Николая II были направлены не на создание единой школы как некоего социального «плавильного котла», а на создание единой, но сложнодифференцированной системы образования, включающей разные типы школ на одном и том же уровне, дающих возможность представителям всех слоев общества получать образование, соответствующее их способностям и потребностям. Высокая мобильность обеспечивалась за счет возможности переходов между школами одного уровня, но разных типов (например, высшей начальной школой и первыми классами гимназий, общеобразовательными и специальными учебными заведениями). Одновременно обеспечивалась полная координация общего и профессионального образования. Чтобы обеспечить возможность переходов, нужно было выработать минимальные требования, которые учащийся должен был достигнуть на той или иной ступени, вне зависимости от типа школы, т. е. в терминологии начала XXI века образовательный стандарт и образовательные минимумы. Это и было сделано в 1915–1916 гг. в процессе переработки и согласования программ различных типов обучения. <���…>

…Выпускник царской гимназии обычно имел уровень знаний по гуманитарным предметам (языки, историко-филологические, философские дисциплины, право), которого не достигали выпускники соответствующих советских вузов. Гимназический уровень по освоению математики и естественно-научных дисциплин в СССР достигался только в единичных физико-математических спецшколах [98].

Слава николаевских гимназий была жива почти до конца XX века, пока живы были их выпускники. Гимназии имелись во всех уездных городах. Этим не могли похвастаться многие европейские страны. Университеты при Николае II имели такую свободу, какой они никогда не имели при советской власти, не имеют таковой и ныне. По количеству женщин, обучавшихся в высших учебных заведениях, Россия занимала первое место в Европе, если не в мире [98].

Накануне Первой мировой войны в России было более ста вузов со 150 тыс. студентов (во Франции тогда же было около 40 тыс. студентов). Многие вузы в России создавались соответствующими министерствами или ведомствами (военным, промышленно-торговым, духовным и т. д.). Обучение было недорогим: на престижных юридических факультетах России оно стоило во много раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии [75]. Следует также отметить, что в царской России студенты платили от 50 до 150 рублей в год, т. е. от 25 до 75 долларов (курс царского рубля был 2 доллара) — эта плата была меньше, чем в США или Англии [98]. Подробно об этом можно прочитать также в статье С. С. Миронина «Экономика царской России» [74] Миронин С. С. Экономика царской России // Золотой Лев — издание русской консервативной мысли. 2007, № 105–106: http://www.zlev.ru/105/105_11.htm. и в его же статье-дискуссии с С. Кара-Мурзой [75] Миронин С. С. Экономика царской России // Интернет против телеэкрана. Информационно-аналитическое издание: http://www.contrtv.ru/common/2189. .

По социальному происхождению в 1914–1915 гг. студентов из низших слоев: разночинцев, рабочих (цеховых), крестьян и пр. было в средне-технических учебных заведениях — около 80 %, в технических вузах — более 50 %, в университетах — более 40 %. Доля студентов из низших слоев с каждым годом увеличивалась [24, гл. 1].

Для сравнения, доля крестьян в 1914–1915 гг. в университетах была около 14 %, в технических вузах более 21 %, а в 1977 году — около 11 %. Отчасти это объясняется общим снижением численности деревенских жителей, но и доля студентов из рабочих семей до 1917 года была ненамного ниже, чем в 1970-х гг. (24–32 % вместе с мещанами в 1914–1915 гг., около 34 % в 1978 году)! [24, гл. 1].

Сравнение уровня грамотности в 1917, 1927 и 1937 гг.

Как отмечено выше, по летней переписи 1917 года, проведенной Временным правительством, 75 % мужского населения европейской части России было грамотным. А в 1927 году на XV съезде ВКП (б) Н. К. Крупская жаловалась, что грамотность призывников в двадцать седьмом году значительно уступала грамотности призыва 1917 года. И говорила жена Ленина, что стыдно от того, что за десять лет советской власти грамотность в стране значительно убавилась [69, с. 277–285].

Вообще, только после Великой Отечественной войны большевики смогли побороть массовую неграмотность, которую сами же создали после октября 1917 года!

Далее привожу выдержку из статьи «Грамотность» Российской педагогической энциклопедии [96]:

В процессе реализации провозглашенной идеи культурной революции задача распространения грамотности решалась как за счет внешних источников, так и за счет последовательного расширения и укрепления школьной сети. Именно последнее обстоятельство позволило в 1930 году законодательно ввести всеобщее обязательное начальное обучение в объеме 4 классов и включить все подрастающее поколение в систему современной культуры. В конце 30-х годов достигнут уровень грамотности населения свыше 80 %. Ликвидация массовой неграмотности в СССР завершена после Великой Отечественной войны. Процесс становления полной грамотности завершался в конце 60-х и в 70-е годы: удельный вес лиц с образованием ниже законченного начального (в том числе и лиц без образования) составлял среди населения СССР в возрасте 10 лет и старше в 1959 — 32,9 %, в 1970 — 22,4 %, в 1979 — 11,3 %.

Конечно, после Гражданской войны в СССР немало делалось для ликвидации безграмотности, прежде всего среди беспризорников (которых, по разным данным, в 1921–1922 гг. было от 4,5 до 7 миллионов) [47]. Однако качество общеобразовательной подготовки в те годы, в условиях ликбеза, было гораздо ниже, чем в дореволюционной России (обучение часто проводили культармейцы, не имевшие специального педагогического образования) [76] Павлова Л. В. Ликвидация неграмотности взрослого населения. 1897–1939 гг.: на материалах Оренбуржья. Дисс… канд. ист. наук. ОГПУ Оренбург, 2006. 215 с. Миронин С. С. Экономика царской России // Золотой Лев — издание русской консервативной мысли. 2007, № 105–106: http://www.zlev.ru/105/105_11.htm. . На трудности в этом деле неоднократно указывала в своих выступлениях и статьях Н. К. Крупская, в том числе еще и в середине 1930-х гг. [55, т. 9, статья «Очередные задачи в области ликвидации неграмотности», 1934]. Среди поводов, вызывавших беспокойство Крупской, был, в частности, большой отсев учащихся. По переписи населения 1937 года 30 % женщин не умели читать по слогам и подписывать свою фамилию (таков был по переписи критерий грамотности, в отличие от более строгих критериев до 1917 года). В целом, четвертая часть населения в возрасте 10 лет и старше не умела читать, хотя говорилось о всеобщей грамотности. В «Памятке для работы счетчика» в 1937 году было написано: «Помни, что грамотным нужно считать человека и в том случае, если он умеет только читать на каком-нибудь языке, хотя бы и очень медленно» — напомним, что до 1917 года таких людей относили к малограмотным. В переписном листе вопрос был сформулирован так: «Грамотен ли?» Данные переписи были немедленно изъяты и уничтожены. Ее организаторов репрессировали [81, с. 6 — 63; 30; 88].