Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

В этой связи очень интересно рассмотреть и то, что можно было бы определить как стратегическую разведку, хотя прямого отношения к монгольской армии это не имеет. Однако, как уже говорилось, в державе Чингисхана очень трудно разграничить собственно военную составляющую и такие невоенные по виду формы деятельности, как, например, дипломатия и торговля. Все послы были одновременно и разведчиками, и саму дипломатию вряд ли можно назвать их главной задачей. Послы собирали максимум информации о противнике, о ситуации в стране; не последнее место в их деятельности занимали дезинформация и пропаганда. Особенно прославились на этой шпионско-дипломатической стезе купец из Хорезма Махмуд Ялавач («ялавач», собственно, и означает «посол») и бывший уйгурский торговец, а впоследствии — видный монгольский военачальник Джафар-ходжа. Махмуд Ялавач сыграл огромную роль в стратегической подготовке Среднеазиатского похода, и не случайно позднее Чингисхан сделал его своим наместником в Средней Азии. Не меньшую службу в подготовке и проведении первого этапа китайской кампании сослужил и Джафар-ходжа, который стал вскоре главным даругачи всего Северного Китая. Такие высокие пожалования сами по себе подчеркивают, насколько большое значение придавал Чингисхан этому роду деятельности.

Важнейшими помощниками дипломатов-шпионов и самой мощной разведывательно-диверсионной службой в монгольской империи стали торговцы. Их роль особенно возросла после 1209 года, когда уйгурское государство на абсолютно добровольных началах вошло в состав державы Чингисхана. Транзитная торговля издавна находилась в руках уйгурских (в меньшей степени — среднеазиатских) купцов; теперь же они получили от монгольского владыки значительные привилегии и начали служить ему не за страх, а за совесть. Позже эта армия шпионов пополнилась мусульманскими торговцами из Средней Азии, многочисленными перебежчиками и просто двойными агентами. В мирное время их основной функцией была предварительная разведка будущего возможного театра военных действий; в обстановке монгольских военных походов обязанности, возлагаемые на них ханом, становились куда более разнообразными. Пересылка подметных писем к военачальникам и крупным чиновникам противника, распространение панических слухов среди населения с целью запугать его и заставить отказаться от сопротивления монголам, даже прямые диверсионные акты — вот далеко не полный перечень того, чем занимались эти «купцы». И деятельность их можно назвать чрезвычайно успешной. Пропаганда монгольских шпионов вкупе с тщательно продуманной системой жесточайшего, но выборочного террора, практикуемого монголами, давали свои плоды. Десятки, а то и сотни хорошо укрепленных городов Китая и Средней Азии (позднее такие случаи мы наблюдаем и на Руси) сдавались на милость победителя, едва завидев передовые монгольские караулы.

Таким образом, вся концепция военного дела у монголов при Чингисхане выстраивается в строгую, тщательно продуманную систему. Преемники великого монгола вносят в нее еще некоторые незначительные усовершенствования, также диктуемые опытом предшествующих боевых действий. Эта способность к обучению как на собственном боевом опыте, так и на достижениях противников, к учету столь многих факторов, определяющих успешность военных действий в целом, у народа, который привычно воспринимается как скопище диких, безграмотных варваров, просто поражает. Несомненно, что роль самого Чингисхана в установлении такого положения вещей достаточно велика. Обучение военному делу, в том числе и подготовка офицеров и военачальников прямо прописаны в Ясе Чингисхана. Всем нойонам, в частности, прямо вменялось в обязанность обучение своих сыновей боевым приемам и основам военной стратегии и тактики. Так формировалась и преемственность офицерского корпуса, что в значительной степени цементировало армию, и внедрялись элементы нового на базе собственного боевого опыта. Другая статья Ясы вообще уникальна: она строго обязывает начальников туменов, тысяч и сотен дважды в год посещать ставку Чингисхана, где им полагалось «слушать наши (то есть Чингисхана) мысли». Этакая своеобразная Академия Генштаба. Позднее, за отсутствием новых военных гениев, равных Чингисхану, такие сборы стали, конечно, менее эффективными, но сохраняли значение как возможность для командного состава обменяться опытом и обсудить мнения по тем или иным военным вопросам.

Надо признать, что такая система дала свои плоды. В армии Чингизидов мы видим великолепно подготовленный офицерский состав и целую плеяду блистательных полководцев. К числу бесспорно выдающихся военачальников монгольской армии можно отнести Мухали, Джебэ, Хубилая (не путать с внуком Чингисхана, который, впрочем, тоже был неплохим военным вождем). Несомненным полководческим талантом обладали и сыновья Чингисхана — Джучи и, в особенности, Тулуй. Но на первое место, безусловно, следует поставить покорителя бесчисленных стран и народов, одного из величайших полководцев в мировой истории — Субэдэй-багатура. Этот верный пес Чингисхана прославил себя в десятках сражений, но два его деяния стоят особняком: беспримерный в истории человечества военный поход 1220–1224 годов, славу которого он делит со своим младшим соратником Джебэ, и Великий Западный поход 1236–1242 годов, грандиозный успех которого стал возможен во многом благодаря блестящему руководству Субэдэя. Интересно, что гениальность Субэдэй-багатура была признана еще при его жизни, причем одним из самых талантливых его военных противников. Об этом пишет «Юань ши»: когда видный цзиньский полководец Ваньянь Хэда был взят в плен и ожидал казни, он попросил о встрече с Субэдэем. Заинтригованный Субэдэй не отказал ему и поинтересовался: «Тебе осталось жить мгновение, чего хочешь от меня узнать?» Хэда ответил: «Вы отвагой превосходите всех полководцев. Небо породило героя, с которым я нечаянно встретился. Я увидел Вас и могу с легкой душой смежить веки». Заметим, что Хэда ни в коей мере не мог рассчитывать на помилование: он прекрасно знал, что это не во власти Субэдэя. И перед лицом смерти он признает величие своего врага, а это дорогого стоит! А ведь дело происходило в 1232 году, то есть еще до Великого Западного похода, в котором Субэдэй покрыл себя поистине неувядаемой (хотя и немного жуткой) славой. И только наш европоцентризм до сих пор не дает возможности адекватно оценить военный гений Субэдэя. Ганнибал и Цезарь, Александр Македонский и Карл Великий, Фридрих Великий и Наполеон — имена, известные всем. Субэдэй же пользуется настоящей известностью, пожалуй, лишь в узком кругу военных историков. Между тем, из перечисленных имен разве что Наполеона действительно можно поставить в один ряд с Субэдэем — подлинно великим исполнителем воли своего не менее великого каана.