Александр Островский - Кто поставил Горбачева?

Между тем был еще один человек, которому не мог не позвонить Михаил Сергеевич. И умолчание о нем очень показательно. Это председатель КГБ. Причем если вытекающее из воспоминаний А.Д. Черненко предположение о том, что ее муж умер не в 19.20, а на несколько часов раньше, соответствует действительности, В.М. Чебриков должен был получить эту информацию гораздо раньше, чем A.A. Громыко и H.A. Тихонов.

В связи с этим требует выяснения, когда, где и от кого В.М. Чебриков узнал о смерти генсека? Когда и какие распоряжения им были отданы после этого?

К началу марта 1985 г. в Политбюро ЦК КПСС входили десять человек: Г.А. Алиев, В.И. Воротников, М. С. Горбачев, В. В. Гришин,

A.A. Громыко, Д. А. Кунаев, Г.В. Романов, М.С. Соломенцев, H.A. Тихонов, В.В. Щербицкий [2761]. Кандидатами в члены Политбюро были: П.Н. Демичев, В.И. Долгих, В.В. Кузнецов, Б.Н. Пономарев, В.М. Чебриков, Э.А. Шеварднадзе. Кроме того, в руководство партии входили секретари ЦК КПСС: М.В. Зимянин, И.В. Капитонов, Е.К. Лигачев, К.В. Русаков, Н.И. Рыжков.

По свидетельству В.И. Долгих, на заседаниях Политбюро и члены Политбюро, и кандидаты в члены Политбюро, и секретари ЦК КПСС имели одинаковые права. Однако еще при Л.И. Брежневе сложилась традиция, в соответствии с которой перед началом заседания члены Политбюро собирались в кабинете генерального секретаря и там предварительно обговаривали наиболее важные вопросы. Поэтому в зале заседаний они уже появлялись с принятым ими решением [2762].

Этот факт подтверждает и А.И. Лукьянов. По его словам на заседаниях Политбюро никогда не было голосования. Происходил лишь обмен мнениями, после чего ведущий заседания подводил итог [2763].

Каким же был расклад сил среди членов Политбюро в марте 1985 г. по вопросу о преемнике К.У. Черненко?

Выступив против того, чтобы М.С. Горбачев вел заседания Секретариата, В.В. Гришин, Г.В. Романов и H.A. Тихонов открыто продемонстрировали свое негативное отношение к нему [2764]. «Кунаев и Щербицкий, – отмечал позднее Г.В. Романов, – как мне кажется, тоже не были сторонниками Михаила Сергеевича» [2765]. Следовательно, в руководстве партии по вопросу о новом генсеке не было того монолитного единства, в существовании которого нас пытались и пытаются уверить.

Это означает, что даже переход A.A. Громыко на сторону М.С. Горбачева не давал ему в Политбюро необходимого большинства. Чтобы обеспечить его, требовалось или перетянуть кого-то из названной пятерки на свою сторону или же, хотя бы на время, вывести из игры.

И нужно же было так случиться, что вечером 10-го четверо из десяти членов Политбюро оказались за пределами Москвы: В.И. Воротников вел переговоры в Югославии [2766], Д.А. Кунаев был у себя в Алма-Ате [2767], Г.В. Романов отдыхал в Литве (Паланга) [2768], В.В. Щербицкий возглавлял делегацию Верховного Совета в США [2769].

Казалось бы, в таких условиях заседание Политбюро следовало назначить на следующий день. Однако М.С. Горбачев и В.М. Чебриков, по всей видимости, с одобрения A.A. Громыко решили форсировать события. И мы знаем почему. Из шести членов Политбюро, которые были в Москве в тот вечер, М.С. Горбачев мог рассчитывать на поддержку троих: Г.А. Алиева, A.A. Громыко и М.С. Соломенцева, а В.В. Гришин – только на поддержку H.A. Тихонова.

Когда М.С. Горбачев приехал в Кремль, A.A. Громыко был уже там.

«За полчаса до начала заседания, – пишет Михаил Сергеевич, – я встретился с Андреем Андреевичем Громыко… Состоялась наша короткая, но очень важная беседа. Я сказал, что он не хуже меня знает ситуацию в стране и вокруг нее – за рубежом. Многие проблемы уже давно требуют решения, а общество ждет перемен. Эти перемены будут трудными. Но откладывать дальше их нельзя. Надо решаться. Я пригласил Громыко к соединению усилий в этот ответственный момент. Ответ был совершенно определенен: он сказал, что полностью разделяет мои оценки и согласен действовать вместе» [2770].

«Когда Черненко умер, мы с Ириной Михайловной были в Барвихе, – имея в виду свою жену, рассказывал позднее А. Караулову В.В. Гришин. – После звонка Боголюбова немедленно отправился в Кремль». «Там уже был Михаил Сергеевич. Он явился первым. Мы поздоровались, Горбачев говорит: «Надо, Виктор Васильевич, комиссию по похоронам организовывать. Может быть, Вы возьметесь за это дело?» [2771].

Если подобный эпизод действительно имел место, то это была явная провокация. Но Виктор Васильевич не хуже Михаила Сергеевича знал, кто из членов Политбюро мог поддержать его в тот вечер, поэтому на эту провокацию не поддался.

«Я, – рассказывал он А. Караулову, – очень удивился, говорю: «Михаил Сергеевич, всегда было так, что комиссию по похоронам умершего генсека возглавляет тот, кто замещал его во время болезни. Это секретарь ЦК, но уж никак не горкома. И не просто секретарь, а тот, кто был его ближайшим соратником. Этот человек – вы» [2772].

Примерно так же В.В. Гришин описывал этот эпизод и в своих мемуарах: «Когда К.У. Черненко умер (март 1985 г.), решался вопрос о комиссии по похоронам, М.С. Горбачев предложил мне быть председателем этой комиссии. Я возразил: «Председателем комиссии должен быть секретарь ЦК КПСС, замещающий Генерального секретаря во время его болезни – то есть М.С. Горбачев» [2773].

«Воскресным вечером 10 марта 1985 г., – вспоминает Е. К. Лигачев, – я находился на загородной даче в Горках-десятых. Именно там и разыскал меня заведующий Общим отделом ЦК Боголюбов: «Скончался Константин Устинович. Членам и кандидатам в члены ПБ, секретарям ЦК сегодня же нужно собраться в Кремле. Приезжайте…» [2774].

«Примерно минут через 30, – читаем мы далее в воспоминаниях Егора Кузьмича, – я уже входил в зал заседаний Политбюро. Здесь собрались Б.Н. Пономарев, В.И. Долгих, И.В. Капитонов, П.Н. Демичев, министр обороны С.Л. Соколов [2775], другие кандидаты в члены ПБ и секретари ЦК» [2776].

Н.И. Рыжков пишет, что ему сообщили о смерти К. У. Черненко между 19.20 и 21.00. «Когда я заявился в «предбанник» перед залом заседания Политбюро, там уже толклись взволнованные секретари…» [2777].

«Вскоре, – пишет Е. К. Лигачев, – из Ореховой комнаты вышли члены Политбюро, заняли свои места, и тут сразу же воочию обнаружилась вся сложность и запутанность ситуации. Горбачев, который последние месяцы проводил заседания ПБ, хотя и сел за стол председательствующего, однако не по центру, а как-то сбоку» [2778].

Иначе запомнился этот эпизод Н. И. Рыжкову:

«Первым из «Ореховой комнаты» стремительно вышел Горбачев. Он и занял место председателя, он и начал заседание. На часах значилось, если это не безразлично историкам, 22.00» [2779].

Присутствовавшему на этом заседании Е. И. Чазову запомнились «озадаченные, поникшие лица большинства участников заседания и уверенный в себе М. Горбачев, восседавший во главе стола» [2780].