Михаил Лезинский - Сын бомбардира

«…однажды Николай Пищенко попал на редут Шварца. Редутом командовал лейтенант Ханджогло. Пищенко стал просить лейтенанта Ханджогло оставить его на редуте…»

В другом сказано:

«…Под командованием лейтенанта Шварца находился и юный бомбардир Николай Пищенко…»

Обратите внимание: «…под командованием лейтенанта Шварца».

Концы с концами не сходятся! Как же было на самом деле?

Прошла неделя. Телефонный звонок. Стас просит разрешения прийти. И не один. Есть срочное дело.

— Срочное?.. У вас на этой неделе было две контрольных…

— Пять и четыре! — прокричал в трубку Стас.

— Давай приезжай со своими ребятами.

Ну и дела!

Шумная ватага ворвалась в комнату. Если не весь 7–й «Б» прибыл к нам, то, во всяком случае, добрая половина. Самая шумная половина. Перебивая друг друга, они пытались что-то рассказать.

— Стоп! — сказали мы. — Так ни до чего не договоримся.

Угомонились. И вот что выяснилось. Ребята пришли в Музей обороны и попросили документы о Крымской войне. Все документы, какие только есть. Сотрудники им объяснили, наверняка пряча улыбки, что со всеми документами школьникам справиться не под силу. Документов так много, что целый коллектив музея изучает их не одно десятилетие и работы хватит ещё на много лет.

Тогда ребята сказали, что их интересует Коля Пищенко.

Сотрудники музея облегчённо вздохнули и направили пионеров на Малахов курган. Там в оборонительной башне Корниловского бастиона филиал музея.

Почти неделю ребята приходили на Малахов курган — изучали документы. И вот вчера один из мальчишек обнаружил в бумагах странное несоответствие.

— Понимаете, — взахлёб говорил пионер, — там написано: «…Николка поселился на редуте, состоя под началом одного опытного матроса. 9 июня этот матрос…» Значит, Николка появился на редуте до девятого июня! Или даже, вернее, до пятого — до начала очередной, третьей бомбардировки города…

Что ж, в рассуждениях ребят есть резон. Но был ли в это время Шварц на редуте, вошедшем в историю под его фамилией?

Да, был! В документах наши помощники обнаружила, что лейтенант Шварц Михаил Павлович 7 июня, то есть на второй день бомбардировки, был контужен в голову и ранен в ухо осколком бомбы. До этого числа, понятное дело, командовал укреплением он. Значит, Николка пришёл на редут при Михаиле Павловиче!

Мы безмерно благодарны пионерам 7–го «В». Без их помощи эта книга была б неполной.

Дорогие наши читатели! Просим внести коррективы: на предыдущих страницах, где написано «командир редута», следует добавлять: «лейтенант Михаил Павлович Шварц». Он возглавлял укрепление до 7 июня 1855 года.

А всё, что произошло до этого дня, вы узнаете из следующей главы.

Мрачно глядят развалины домов. На мостовых — вывороченные булыжники. Но Николка не замечает ничего вокруг: он несётся, напевая и весело помахивая узелком с игрушками.

Кто-то преградил ему путь. Николка поднял голову и увидел Василия Доценко.

— Ты куда это таким гоголем?

Пищенко смутился.

— Да вот, в увольнение… К Антонине Саввишной направляюсь.

Доценко понимающе хмыкнул.

Зашагали рядом. Василий одну за другой выпаливал последние новости, потом вдруг перешёл на шёпот:

— Про Кошку-то слышал, нет? Он небесным лазутчиком стал!

— Как это — небесным?!

А вот так: с небес наблюдает!

— Пётр Маркович… погиб? — У Николки захолодело сердце.

— Да не погиб! Говорю тебе: с небес разведывает всё про супостата! Да ты разве не видел: третьего дня пузырь громадный летал над бастионами — называется «шар воздушный». С Северной его запустили и всё у французов да англичан высмотрели. Только по секрету. Понял?

Они распрощались, Николка отправился дальше.

Вот знакомый переулок. Перескочить через канаву, перейти на противоположную сторону — тут он, тяжёлый плетень, подпёртый кольями.

Мальчик затянул потуже ремень, рукавом рубахи смахнул пыль с голенища, толкнул калитку. Во дворе пусто. Вошёл в горницу и громко отчеканил:

— Здравия желаем, Антонина Саввишна!

— Здравствуй, Николка, — сказала женщина и взяла мальчика за руку, — Алёнка враз появится. Пошла за крёстной. Ты садись на лавку, садись. Вот тут, рядом с кумом.

Николка сейчас только заметил знакомого солдата–возницу. Тот хитро взглянул на свёрток.

— Небось подарки? Полюбопытствовать можно?

— Можно. Это так… кой–чего смастерил…

Кум осторожно развязал свёрток и, удивлённо приподняв брови, начал выставлять на стол самоделки.

Антонина Саввишна взяла в руки одну из них.

— Лиса! Вот те чудо! Натуральная! И хвост, и нос — всё точно. Ты где ж это лису видел-то?

— В книжице одной. На пятом бастионе ещё мне Василь Доценко приносил — так там зверей не счесть сколько было… Вот я и начал мастерить.

— Ведьма! — воскликнул кум, рассматривая игрушку, сделанную из проволоки. — Ни дать, ни взять — ведьма! Правильно разумею, Николка?

— Точно, — подтвердил мальчуган и улыбнулся довольный.

Лучи заходящего солнца пробились сквозь маленькое оконце, зажгли весёлые игрушки на столе.

Мальчик, волнуясь, прислушивался к звукам во дворе. Если Алёнка миновала уже овраг, значит, сейчас повернёт на улицу. Вот прошла мимо разбитого дома. Теперь — мостик…

— Ты, Николка, вроде не на бастионе, а на полатях все дни проводил — выглядишь молодцом! — услышал он голос Антонины Саввишны.

Николка усмехнулся про себя: «Ничего себе полати!»

— Харч другой нынче пошёл! Я нынче с Евтихием Ивановичем вместе, а он — припасливый. Да и кок у нас новый — то ж мужик смекалистый.

— Так ты теперича натурально кантонистом [10] КАНТОНИСТ. Кантонистами называли всех несовершеннолетних сыновей рядового и унтер–офицерского состава, которые жили в военных поселениях. Кроме того, звание кантониста получали учащиеся детских военных школ царской России. зачислен? На Шварца–редуте? Как там обстоятельства? — как взрослого расспрашивал его возница.

— Ничего, воюем, — небрежно бросил Колька. — У меня под началом две мортиры.

— Целых две?! — изумился кум.

— Палят, аж загляденье!..

Несколько дней назад лейтенант Шварц распорядился дать юному бомбардиру две «кегорновые» мортирки. Миниатюрные эти орудия служили для стрельбы по ближним целям. Николка установил их за боковой насыпью редута (за траверсом), удачно замаскировал и метко бил по передней французской траншее…

Дверь открылась. На пороге появилась Алёнка. За ней — женщина, невысокая, с худым морщинистым лицом — крёстная. В руках крёстная держала пирог.

— Мир дому сему, — поклонилась гостья и подошла к Саввишне. — Вот, бери, с утра состряпала, на случай, коли заваруха помешает.