Вениамин Рудов - Черная Ганьча

Голов перебирал жизненные и служебные ситуации последних дней, чтобы определить, какая из них послужила причиной внезапного приезда Михеева и сегодня повлечет неприятную беседу. О том, что именно такой будет беседа, подсказывало чутье.

Человек самолюбивый, ревнительно оберегавший авторитет собственного служебного положения, он часто не замечал своих ошибок и промахов. На это уже не однажды ему намекал Быков.

"Я работаю, - отвечал он. - И того же требую от других. Вот и вся философия. Сгоряча, может, кого и задену, но это для пользы дела...

Работал он много, не считаясь со временем. И философию свою, как и "теорию вероятностей", пересматривать не был намерен.

Вслед за Михеевым он свернул налево, к Кабаньим тропам.

Михеев теперь не задерживался возле грибов, шел вперед, слегка наклонив голову, будто вслушиваясь в размеренные, с небольшими перерывами звуки - в осиннике стучал дятел. День так и не разгулялся, но было тепло и парило. Михеев расстегнул тужурку.

- Вы часто бываете на шестнадцатой, - не оборачиваясь, заметил генерал.

- Приходится. Застава дальняя... И все такое... Лес кругом. - Голов подумал, что Суров нажаловался.

- Туманно. - Михеев остановился, обождал Голова. - Я заглядывал в погранкнигу. Пространно пишете, часто повторяетесь. Лучше бы реже.

- Не люблю оставлять подчиненных без догляда, товарищ генерал.

Генерал достал из кармана массивные золотые часы, взглянул, спрятал.

- Все мы чего-то не любим в других, взыскиваем, учим. - Он строго взглянул в лицо Голову: - А вы и в себе не любите того, чего не терпите в подчиненных, а?

- Чужое со стороны виднее, - быстро нашелся Голов. - А как себя сбоку узреть? Задачка, товарищ генерал. Даже вы не можете.

- Не обо мне речь.

Михеев пошел дальше.

Уже ему в спину Голов сказал:

- Со стороны себя не увидишь, невозможно. А что к Сурову частенько наведываюсь - надо. Я, товарищ генерал, привык все, так сказать, выводить на чистую воду. - И спросил: - Вам Суров докладывал об автопроисшествии?

- Докладывал. Почему вы спросили? - Михеев остановился. - Разве Суров мог или пробовал скрыть происшествие?

- Скрыть - нет, а вот выгородить преступника - да.

- Так уж и преступник. О чем вы говорите, Голов!

- Потенциальный преступник, товарищ генерал, уверяю вас.

- Посмотрим.

- Я предупреждал: под суд отдам. Вы уже разбили одну машину. А сейчас ЧП, вторая автоавария! Так что, прикажете простить?

- Поглядим, - сказал генерал, продолжая путь.

Они шагали по узкой тропе вдоль проволочного забора. Тропу накануне обкашивали, и она выглядела непривычно домашней. Впрочем, за состояние границы Голов не беспокоился, граница на шестнадцатой находилась в полном порядке, как положено, а уж что до контрольной - земля как пух.

Голов наконец понял, что Михеев приехал не для назиданий и накачек, как казалось, но додуматься до истинных его намерений все же не мог. После ухи мучила жажда - хоть из болота пей бурую, как чай воду. Если б не присутствие Михеева, принялся б собирать бруснику, которая краснела на каждом шагу.

С заставы слышалась музыка, видно, в ленинской комнате раскрыли окна и вынесли усилитель на подоконник. Нашли время, подумал Голов. Но тут же и урезонил себя: молодежь. К тому же выходной день, когда и повеселиться, как не сегодня!

Михеев шел медленно, глядя по сторонам. Под ногами пружинил податливый влажный грунт, чавкало, иногда брызгала черная жижа, скопившаяся после дождей в скрытых под травой неровностях почвы. Голов подумал, что дорога генералу не по нутру. "Это тебе не по асфальту на "Волге". И тут же устыдился этой мыслишки - паскудной и недостойной. Что до Михеева, то все в округе знали: генерал не любитель просиживать брюки в кабинете.

На развилке троп Михеев спросил:

- Вербицкий здесь прошел?

Это была фамилия нарушителя границы, которого недавно задержал Колосков.

- Здесь.

- Направление выбрал правильное: от КСП все время лощиной до самой насыпи. Грамотный.

Голову показалось, что теперь он понимает причину неожиданного визита Михеева: обстановка настолько волнует генерала, что лично захотел удостовериться, как организована охрана границы на угрожаемом направлении. Голов подробно принялся объяснять, что предпринято. Решение было грамотным.

- Целесообразно, - сказал Михеев. В его устах это звучало похвалой.

Они прошли по маршруту нарушителя до самых копен у шоссе.

- Кончается лето, - сказал Михеев.

- К сожалению. - Голов вытер взмокшую шею.

- А я зиму люблю. Осень на меня грусть наводит. А зиму я уважаю. Хорошая пора. Вы, насколько мне помнится, не служили в Туркмении?

- Не пришлось.

- А я там без малого два десятка провел. Без зимы, без снега. Соскучился. Наверное, потому и нравится зимняя пора.

Михеев еще говорил что-то такое, не имеющее отношения к службе, к предстоящему инспекторскому смотру, к границе вообще. И уходить не торопился. Шоссе было рядом, и по нему беспрерывно бежали машины. Наверное, у проезжих вызывали любопытство высокий худой генерал и плотный приземистый подполковник, бесцельно стоящие на лесной опушке.

- Скажите, Алексей Михайлович, след Вербицкого Шерстнев обнаружил?

- Шерстнев чуть не прошляпил. Хорошо, старшина вернул. Разгильдяй и потенциальный преступник.

Михеев промолчал, а когда снова заговорил, Голов понял, что рассуждения о зиме и иных пустяках не заслоняли главного, что мозг Михеева работает в одном, главном, направлении, не сбиваясь на второстепенное.

- Сурова мы утвердили кандидатом для поступления в военную академию, сказал Михеев, опять вынув часы из брючного кармашка. - Вы ему дайте отпуск, ну, скажем, на юг. Пускай отдохнет и заодно свои семейные дела устраивает.

Голов хотел сказать, что отпуск не ко времени: во-первых, неизвестно, какие результаты покажет застава на осеннем инспекторском смотре, во-вторых, обстановка, в-третьих, нет заместителя, а тут и без старшины останется выдохся старшина, отслужил свое. Но генерал еще не окончил, перебирал в руках цепочку часов.

- Шестнадцатую инспектировать не будем.

Голов удивленно посмотрел на Михеева - не шутит ли? Как так Сурова не проверять? Лучшая застава. И он ее лично готовил к смотру, столько трудов вложил!

- Что его проверять! Как по-вашему, задержание Вербицкого может быть зачтено... в счет смотра?

- Не думал, товарищ генерал.

- Вы считаете это неправильным?

- Нет, почему...

- Значит, зачтем.

Голов нервно пощипал свои рыжие усики. В его расчеты не входило показывать другую заставу, хотя в общем-то на всех, кроме девятнадцатой, состояние службы, боевой подготовки и дисциплины было почти одинаковым.

- Вместо шестнадцатой проверим девятнадцатую. Знаю, что вам не хочется. - Михеев покосился на Голова и улыбнулся: - Кому охота выставлять напоказ свои грехи, верно, Алексей Михайлович?