Павел Милюков - История второй русской революции

«Поддержанный в своем решении всеми главнокомандующими фронтами», Корнилов объявил теперь в своем «обращении к народу», что он решился «не подчиниться приказанию Временного правительства» и «предпочитает смерть устранению его от должности верховного». «Будущее России, — заявлял Корнилов, — находится в слабых, безвольных руках. В минуты, когда подступы к обеим столицам почти открыты для победного шествия торжествующего врага, Временное правительство, забывая великий вопрос самого независимого существования страны, кидает в народ призрачный страх контрреволюции, которую оно само своим неумением к управлению, своей слабостью во власти, своей нерешительностью в действиях вызывает к скорейшему воплощению». Вследствие слабости правительства «надменный враг, посредством подкупа и предательства распоряжавшийся у нас в стране, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но и существованию народа русского». Однако вне всякого соответствия с тяжестью этих обвинений — почти в сознательном предательстве — Корнилов, «избегая всяких потрясений, предупреждая пролитие русской крови в междоусобной брани и забывая все обиды и оскорбления», обращался к Временному правительству с торжественным приглашением: «Приезжайте ко мне в Ставку и совместно со мной выработайте и образуйте такого рода состав правительства народной обороны, который, обеспечивая победу, повел бы народ русский к великому будущему».

В воззвании к казакам, датированном тем же 28 августа, после напоминания о доблести казаков Корнилов «обвинял Временное правительство в нерешительности действий, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанью внутри нашей страны, о чем свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулеметов». Более того, он обвинял некоторых членов правительства в прямом предательстве родины и приводил тому доказательство: «Когда я был на заседании Временного правительства в Зимнем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков сказали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные (см. выше)». Поэтому, заявлял Корнилов, «когда вчера Временное правительство в угоду врагам потребовало от меня оставления должности верховного главнокомандующего, я как казак по долгу совести и чести вынужден был отказаться от исполнения этого требования, предпочитая смерть на поле брани позору и предательству родины». Казакам он напоминал, очевидно, имея в виду свои предварительные беседы с их представителями прежде всего с Калединым: « Вы обещали стать вместе со мной на спасение родины, когда я найду это нужным ». «Час пробил.., идите же за мной».

В числе заготовленных заранее воззваний было и воззвание к крестьянам с обещаниями аграрной реформы. Но в числе изданных документов мне таковой неизвестен. Чтобы исчерпать их политическое содержание, следует остановиться еще на обширном приказе № 897 от того же 28 августа. В нем генерал Корнилов излагает со своей точки зрения фактическую историю своего отхода от Временного правительства. Документ этот имеет всю цену показаний перед следственной комиссией и в своей прямоте и откровенности не останавливается ни перед какими признаниями. Генерал Корнилов открыто признает здесь, что его намерение созрело у него и что соответствующие меры были приняты им до приезда в Ставку Савинкова и В. Н. Львова. Он начинает свою историю со своего требования о введении смертной казни и со своих предложений, «принципиально одобренных» правительством и повторенных им на заседании Государственного совещания 14 августа. Корнилов затем продолжает: «Время было дорого, каждый потерянный день грозил роковыми последствиями, а между тем Временное правительство, с одной стороны, не решалось осуществить мои предложения, а с другой — допускало даже определенную критику их газетами и различными организациями. Одновременно в целях окончательного разложения армии была начата и травля высшего командного состава. В то же время, по самым достоверным сведениям, в Петрограде готовилось вооруженное выступление большевиков. Имелись определенные указания на то, что они намереваются захватить власть в свои руки, хотя бы на несколько дней, и, объявив перемирие, сделать решительный и непоправимый шаг к заключению позорного сепаратного мира, а следовательно, погубить Россию. Что подобное намерение со стороны большевиков и некоторых безответственных организаций являлось вполне вероятным, подтверждается и тем, что в их составе, как то с несомненностью доказано, имеется большое число предателей и шпионов, работающих в пользу Германии на немецкие же деньги. Видя бессилие Временного правительства и отсутствие у него решимости принять энергичные меры против лиц и организаций, определенно ведущих к гибели России, и дабы предотвратить катастрофу, я решил подтянуть к Петрограду четыре кавалерийские дивизии с тем , что если выступление большевиков действительно последует, то оно будет подавлено самыми решительными и крутыми мерами. С преступной работой изменников тыла надо было покончить раз навсегда. Решаясь на это , я лично не преследовал никаких честолюбивых замыслов и не желал принимать на себя всю тяжесть единоличной ответственности по управлению страной. Я хотел в согласии с целым рядом лиц, пользующихся общественным доверием, и с целым рядом общественных организаций, стремящихся ко спасению России, дать при помощи этих же видных общественных деятелей сильную власть родине, способную спасти ее от гибели и позора. Я лишь считал необходимым мое, верховного главнокомандующего, вступление в состав нового правительства. Выступление большевиков в Петрограде намечалось на 28-29 августа, а к 24-му числу в Пскове, Великих Луках и на ст. Дно уже были сосредоточены три кавалерийские дивизии ».

Все это было до неожиданной миссии В. Н. Львова, к которой и переходит Корнилов в дальнейшем своем рассказе. Как видим, приказ № 897 прямо признает «заранее обдуманное намерение», с которым Корнилов готовил преобразование Временного правительства в целях создания «сильной власти». Свои мотивы Корнилов еще подробнее, чем это сделано в приведенном приказе, изложил в особом приказе № 900, датированном 29 августа. Вот относящаяся сюда часть этого приказа.

«Мне известно из фактических письменных данных, донесений контрразведки, перехваченных телеграмм и личных наблюдений следующее:

1. Взрыв в Казани, где (и т. д., ср. выше).., произошел при несомненном участии германских агентов.

2. На организацию разрухи рудников и заводов Донецкого бассейна и юга России Германией истрачены миллионы рублей.