Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

В 1930-е гг. геополитическое наследие царской России, исторической предшественницы СССР, стало еще одним очень важным источником, питавшим взгляды Сталина на международную политику {90} 90 Более подробно см.: Zubok V. M., Pleshakov С. Op. cit. P. 16-17; Brandenberger D. L., Dubrovsky A. M. «The People need a Tsar»: The Emergence of National Bolshevism as Stalinist Ideology, 1931— 1941 // Europe-Asia Studies 50 (1998). P. 879, 883-884. . Много и внимательно читая историческую литературу, Сталин уверовал, что он является продолжателем геополитического проекта, начатого русскими царями. Особенно ему нравилось читать о российской дипломатии и международных делах в канун и во время Первой мировой войны. Он тщательно изучал труды Евгения Тарле, Аркадия Ерусалимского и других советских историков, которые писали о европейской «реальной политике», о коалициях великих держав, а также о территориальных и колониальных завоеваниях. Когда партийный теоретический журнал «Большевик» собрался напечатать статью Фридриха Энгельса, в которой классик марксизма оценивал внешнюю политику царской России как угрозу всей Европе, Сталин написал Политбюро пространную записку, где встал на сторону царской России и критиковал Энгельса за его антирусскую позицию {91} 91 Илизаров Б. С. Сталин. Штрихи к портрету на фоне его библиотеки и архива// Новая и новейшая история. 2000. № 3-4; ТарлеЕ. В. Политика. История территориальных захватов. XV-XX вв. М., 2001. С. 7; Зеленое М. В. И. В. Сталин о статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма» и идеологическая подготовка к мировой войне // Вопросы истории. 2002. № 7. С. 3-40. . Во время празднования годовщины большевистской революции в 1937 г. Сталин сказал, что русские цари «сделали одно хорошее дело — создали огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство». Мысль о том, что Советский Союз является наследником великой Российской империи, дополнила список тех идей, на которые опирались сталинская внешняя политика и пропаганда внутри страны. Сталин даже нашел время для того, чтобы критиковать и редактировать конспекты школьных учебников по истории России, выстраивая их в соответствии с его изменившимися убеждениями. Хрущев вспоминал, как в 1945 г. «Сталин считал, что он, как царь Александр после победы над Наполеоном, может диктовать свою волю всей Европе» {92} 92 Brandenberger D. L., Dubrovsky A. M. Op. cit. Р. 880; Зеленое М. В. Как Сталин критиковал и редактировал конспекты школьных учебников по истории (1934-1936 годы) // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 3-30; Khrushchev Remembers. P. 144. .

С первых же месяцев прихода к власти в России Ленину и членам большевистской партии приходилось балансировать между революционными амбициями и государственными интересами. Отсюда берет начало советская «революционно-имперская парадигма», в которой марксистская идеология оправдывала территориальную экспансию.

Сталин предложил новую, более стабильную и эффективную интерпретацию этой парадигмы. В 1920-е гг. большевики видели в Советском Союзе оплот мировой революции. Теперь Сталин видел в нем «социалистическую империю». Все свое внимание он сосредоточил на вопросах безопасности СССР и его расширении. Однако для решения этих задач требовалось, чтобы в странах, граничащих с Советским Союзом, в конечном счете произошла смена власти и общественно-экономической системы {93} 93 Zubok V. M, Pleshakov С. Op. cit. P. 13-15. Дополнительно о сочетании идеологических и геополитических приоритетов во внешней политике СССР см.: Gould-Davies N. Rethinking the Role of Ideology in International Politics during the Cold War // Journal of Cold War Studies 1 (Winter 1999). P. 92; Macdonald D.J. Formal Ideologies in the Cold War: Toward a Framework for Empirical Analysis // Reviewing the Cold War: Approaches, Interpretations, Theory / Ed. O. A. Westad. L.: Frank Cass, 2000. .

Сталин был убежден, что международные отношения определяются конкуренцией капиталистических стран и нарастанием кризиса капиталистической системы, что переход к социализму в мировом масштабе неизбежен. Из этой главной установки проистекали еще два убеждения. Во-первых, западные державы, по мнению Сталина, в краткосрочной перспективе могли сговориться между собой против Советского Союза. Во-вторых, Сталин верил, что в долгосрочной переспективе, если проявлять осторожность и выдержку, то СССР под его руководством переиграет лидеров капиталистических стран и любую из их комбинаций. В самые тяжелые времена нацистского нашествия Сталину удавалось быть на высоте и задавать тон в дипломатической игре между членами Большой тройки. Он сразу поставил вопрос о признании союзными демократиями территориальных приобретений СССР, включая часть Финляндии, Прибалтику, Западную Белоруссию, Западную Украину и Молдавию, которых добился в годы союза с Гитлером. В то же время Сталин не спешил излагать свои планы на бумаге и уточнять послевоенные границы советских амбиций и сфер безопасности, справедливо полагая, что чем дальше и чем больше будет у СССР сил и международного признания, тем больше с ним будут считаться его партнеры. В то же время в октябре 1944 г., когда Черчилль в ходе своих переговоров в Москве {94} 94 О переговорах Черчилля со Сталиным в 1944 г. см.: Запись беседы Сталина и Черчилля. 14 октября 1944 г. // Источник. 1995. № 4. С. 147; Records of the Meetings at the Kremlin, Moscow, October 9 - October 17, 1944, Churchill Papers, 3/434/2, PRO; Gardner L. С Spheres of Influence: The Great Powers Partition Europe, fromMunich to Yalta. Chicago: Ivan R. Dee, 1993. P. 208; Ржешевский О. А. Указ. соч. С. 418-474, 499-506, 507. сам предложил Сталину наметить «в процентах» сферы преобладающего влияния СССР и Великобритании на Балканах, советский вождь легко пошел на это. Советско-британское «процентное соглашение» было моментом, когда революционно-имперская парадигма Сталина столкнулась с «реальной политикой» Черчилля. Британский премьер, предвидя советское военное вторжение на Балканы, стремился поставить предел советскому влиянию дипломатическим соглашением о разделе сфер влияния в этом регионе. Сталин, хотя и визировал «процентное соглашение», в дальнейшем не останавливался перед тем, чтобы полностью вытеснить Великобританию из Восточной Европы, включая и Северные Балканы. Там, где была Красная армия, там устанавливались просоветские коммунистические режимы.

Во время бесед с югославскими, болгарскими коммунистами и коммунистами других стран Сталин с удовольствием облачался в мантию «реалиста», чтобы преподать урок-другой своим неопытным младшим партнерам. В январе 1945 г. кремлевский вождь поучал югославских коммунистов: «В свое время Ленин не мечтал о таком соотношении сил, которого мы добились в этой войне. Ленин считался с тем, что все будут наступать на нас, и хорошо будет, если какая-либо отдаленная страна, например Америка, будет нейтральной. А теперь получилось, что одна группа буржуазии пошла против нас, а другая — с нами» {95} 95 Восточная Европа... Т. 1. С. 132-133. . Несколькими днями позже Сталин повторил ту же мысль в присутствии тех же югославов и бывшего главы Коминтерна Георгия Димитрова. В записи Димитрова он дополнил эту мысль пророчеством: «Сегодня мы сражаемся в союзе с этой группой буржуазии против другой, а в будущем мы будем сражаться и против этой группы» {96} 96 Dimitrov G. The Diary of Georgi Dimitrov, 1933-1949. Introduced and edited by Ivo Banac. New Haven, Conn.: Yale University Press, 2003. P. 357-358. .