Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Историки спорят, изменил ли Рузвельт незадолго до смерти свое благожелательное отношение к идее послевоенного сотрудничества с СССР или все-таки нет. Известно, что американский президент был встревожен доходившими до него известиями о поведении советских войск в Польше и других странах Восточной Европы, а также возмущен подозрениями, возникшими у Сталина в ходе «Бернского инцидента». Именно по этому поводу он направил Сталину необычно жесткую телеграмму {68} 68 Сталин связывал капитуляцию германских войск в Италии с секретными договоренностями между Германией и США, заключенными за его спиной, особенно с деятельностью Алена Даллеса, представителя УСС (Управления стратегических служб) в Берне (Швейцария). Подробнее см.: Smith В. F., Agarossi E. Operation Sunrise: The Secret Surrender. N. Y.: Basic Books, 1979. . Внезапная кончина президента Рузвельта 12 апреля 1945 г. стала для Кремля полной неожиданностью. Оставляя свою запись в книге соболезнований в резиденции американского посла в Москве на Спасопесковской площади, Молотов «казался глубоко взволнованным и опечаленным». И даже Сталин, как отмечает один из его биографов, был, видимо, потрясен внезапным уходом из жизни Рузвельта {69} 69 Montefiore S. S. Op. cit. P. 486. . Сталин потерял партнера по Большой тройке, великого государственного деятеля, с которым можно было договариваться по-крупному о послевоенном мировом порядке. Новый президент, Гарри С. Трумэн, был величиной неясной, политиком из провинциального Миссури, и его высказывания в адрес Советского Союза не обещали Москве ничего хорошего. Понятно, почему советская сторона боялась испортить советско-американские отношения в то время, когда послевоенный торг только начинался. Опасения такого рода сказались на поведении Молотова во время его первой официальной встречи с Трумэном 23 апреля 1945 г. Новый хозяин Белого дома обвинил Советский Союз в нарушении Ялтинского соглашения по Польше и прервал встречу с советским министром, не дожидаясь его возражений. Громыко, который участвовал в этой встрече, позже рассказал дипломату О. А. Трояновскому, что Молотов был явно встревожен. «Он опасался, как бы Сталин не возложил на него ответственность за этот эпизод». Вернувшись в советское посольство, Молотов долго не мог найти нужных слов, чтобы написать отчет Сталину о встрече с Трумэном. «Наконец, он позвал Громыко, и они вдвоем принялись смягчать острые углы». В результате в этом отчете, ныне хранящемся в архиве МИД РФ, нет и следа нападок американского президента и растерянности Молотова {70} 70 Громыко не включил этот эпизод в свои мемуары, однако поделился воспоминаниями о нем со своими подчиненными. См.: Трояновский О. А. Указ. соч. С. 129-130; Семенов В. С. От Хрущева до Горбачева. Из дневника В. С. Семенова // Новая и новейшая история. 2004. № 3-4. С. 127. Семенов заметил огромные расхождения в изложении этого эпизода, когда в 1988 г. среди документов личного фонда Молотова в АВП РФ прочитал отчет о той встрече. Трактовку этого эпизода без учета свидетельств советской мемуаристики см.: Roberts G. Sexing up the Cold War: New Evidence on the Molotov — Truman Talks of April 1945 // Cold War History 3 (Summer 1991). P. 105-126. .

Вскоре после смерти Рузвельта офицеры советской разведки, работавшие в Соединенных Штатах, стали сообщать центру об опасных тенденциях, указывающих на скрытую смену позиций в Вашингтоне в отношениях к Советскому Союзу. Для них не было новостью существование многочисленных антикоммунистически настроенных сил среди католиков и в профсоюзном движении, не говоря уже о широком спектре реакционных движений и организаций, боровшихся против «Нового курса» Рузвельта. Все эти силы выступали против союза с Москвой и обвиняли администрацию в «умиротворении» сталинского режима. Ряд высших американских военных (среди них генерал-майор ВВС США Кертис Лемэй, генерал армии Джордж Паттон и другие) открыто говорили о том, что после победы над «фрицами» и «япошками» надо «покончить с красными» {71} 71 Powers R. G. Not without Honor: The History of American Anticommunism. N. Y.: Free Press, 1995. P. 155-189; Hirshson S. P. General Patton: A Soldier's Life. N. Y.: HarperCollins, 2002. .

Первый тревожный звонок отчетливо прозвучал в Москве в конце апреля 1945 г., когда администрация Трумэна без уведомления прекратила поставки СССР по ленд-лизу. Советской экономике грозило сокращение поставок оборудования, деталей и сырья на сумму 381 млн. американских долларов — это могло нанести ощутимый удар по промышленному производству на исходе войны. Государственный комитет обороны (ГКО), государственный орган, фактически заменивший во время войны Политбюро ЦК КПСС, принял решение выделить 113 млн. долларов из золотовалютного запаса страны, чтобы закупить недопоставленные по ленд-лизу детали и материалы {72} 72 Микоян — Молотову. Проект решения ГКО от 24 июня 1945 (АВП РФ. Ф. 06. Оп. 7. Пап. 45. Д. 702). Проект, составленный Микояном, был также передан Берии, Маленкову, Вознесенскому и Булганину. О бюджетном дефиците и военных расходах в СССР см.: Симонов Н. С. Указ. соч. С. 187. . После протестов, последовавших из Москвы, США возобновили поставки, сославшись на бюрократическую неразбериху. Но это объяснение не рассеяло подозрений советского руководства. Представители СССР в Соединенных Штатах, многие высокопоставленные чиновники в Москве, контактировавшие с американцами, выражали, правда, в сдержанной форме, свое возмущение. Они единодушно расценили этот эпизод как попытку администрации Трумэна использовать экономические рычаги для политического давления на Советский Союз. Однако высшее руководство реагировало несколько иначе. Молотов в своих инструкциях советскому послу в США приказывал: «Не клянчить перед американскими властями насчет поставок. Не высовываться вперед со своими жалкими протестами. Если США хотят прекратить поставки, тем хуже для них». Сдерживая эмоции, сталинское руководство ориентировало государственный аппарат на то, чтобы рассчитывать только на собственные силы {73} 73 Инструкции Молотова см.: Pechatnov V. Averell Harriman's Mission to Moscow // Harriman Review, № 14 (July 2003). P. 30. .

В конце мая глава нью-йоркской резидентуры Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ, преемника НКВД) телеграфировал в Москву, что «экономические круги», которые прежде не имели никакого влияния на международную политику Рузвельта, в настоящее время предпринимают «организованные попытки изменить политику [Соединенных Штатов] в отношении СССР». От американских «друзей» — коммунистов и сочувствующих им — НКГБ узнал, что Трумэн водит дружбу с «ярыми реакционерами» в сенате конгресса США, такими как сенаторы Роберт Тафт, Бертон К. Уилер, Альбен Баркли и другие. В телеграмме сообщалось, что «реакционеры возлагают особые надежды на то, чтобы прибрать руководство внешней политикой [Соединенных Штатов] полностью в свои руки, отчасти потому, что [Трумэн] явно неопытен и плохо информирован в этой области». В заключение телеграмма сообщала: «В результате прихода [Трумэна] к власти следует ожидать значительной перемены во внешней политике [Соединенных Штатов], прежде всего в отношении СССР» {74} 74 Текст этой телеграммы был перехвачен и позже расшифрован специалистами американского контрразведывательного проекта «Венона», см.: The 1944-1945 New York and Washington-Moscow KGB Messages // Venona Historical Monograph № 3 (Fort Meade, MD: National Security Agency, March 1996). P. 69-70. В телеграмме содержались имена других «реакционеров»: Джозефа Грю из Госдепартамента, сенаторов Артура Ванденберга и Тома Коннали, конгрессменов Чарльза Итона и Сола Блума, адмиралов Эрнста Дж. Кинга и Уильяма Д. Леги, генералов Сомервелла и Джорджа Маршалла. Кроме того, телеграмма характеризовала Аверелла Гарримана как «одного из самых ярых антисоветских пропагандистов». Кто-то из осведомителей МГБ слышал, как Гарриман говорил американским журналистам о том, что «СССР стремится к мировому господству и пытается занять главенствующее положение на [Потсдамской] конференции». .