Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Несмотря на помощь, доставляемую американскими конвоями через Северную Атлантику и Иран в СССР, многие советские чиновники и военачальники пребывали в уверенности, что США преднамеренно откладывают наступательную операцию в Европе с тем, чтобы русские и немцы истощили друг друга как можно больше {59} 59 Подобные умонастроения нашли свое отражение в книге: Зренбург И. Люди, годы, жизнь // Собр. соч. В 8 т. Т. 7. М., 2000. С. 714. . Советские власти воспринимали американскую помощь как законную плату за огромный вклад СССР в борьбу с гитлеровской Германией, как нечто само собой разумеющееся, не затрудняясь выражениями благодарности и любезности. Американцев это возмущало. В январе 1945 г. Молотов представил Министерству финансов США официальный запрос о предоставлении Советскому Союзу ссуды, составленный скорее в духе требования, чем просьбы о помощи. Это был очередной случай, когда Молотов отказался «клянчить крохи с барского стола». Кроме того, в советских высших кругах сложилось убеждение, что давать русским ссуду выгодно самим американцам — ведь на эти деньги потом будет закупаться американское оборудование, а в Москве были уверены, что после войны в США неизбежно наступит спад промышленного производства. Советские сотрудники, приезжавшие в США для обеспечения поставок по ленд-лизу, связанные, как правило, с разведкой, охотились за американскими промышленными и техническими секретами, в чем им помогало и немалое число тех американцев, которые симпатизировали «героической России». Советские представители вели себя бесцеремонно, подобно гостям, которые после радушного приема и щедрого угощения беззастенчиво прихватывают с собой ювелирные украшения хозяев {60} 60 Costigliola F. I Had Come as a Friend. О том, как советские представители охотились за американскими промышленными и техническими секретами, см.: Rhodes R. Dark Sun: The Making of the Hydrogen Bomb. N. Y.: Simon and Schuster, 1995. P. 94-102. .

Линия поведения Рузвельта заключалась в том, чтобы относиться к СССР как к равному партнеру и великой державе, и постепенно советские высшие круги привыкли принимать это как должное. В конце 1944 г. Сталин попросил у Рузвельта согласия на восстановление «прежних прав России, нарушенных в результате вероломного нападения Японии в 1904 году», включая владение Южным Сахалином и Курилами, а также базой в Порт-Артуре и Китайско-Восточной железной дорогой {61} 61 FRUS. 1945. Vol. 8. P. 896-897. . Рузвельт поддержал советские требования, не особенно вникая в детали. По свидетельству А. А. Громыко, тогдашнего советского посла в США, Сталин с удовлетворением заметил: «Америка заняла правильную позицию. Это важно с точки зрения наших будущих отношений с Соединенными Штатами» {62} 62 В июле 1945 г. министр иностранных дел Китая д-р Сун Цзывэнь попросил американского посла в СССР уточнить, какие именно уступки Рузвельт сделал Сталину на переговорах в Ялте. Аверелл Гарриман был вынужден признать, что никаких письменных следов их обсуждения и интерпретации не имеется. «Все было принято в буквальном виде, по тексту», представленному советской стороной. Navy cable, July 3, 1945, Harriman Collection, Special Files, box 180, LC; Громыко А. А. Памятное. В 2 т. Т. 1. М., 1988. С. 188-190. . В Москве многие ожидали, что руководство США с таким же пониманием отнесется к советским планам в Восточной Европе. В конце 1944 г. руководство советской разведки, вспоминал Павел Судоплатов, пришло к заключению, что «ни у американцев, ни у англичан нет четкой политики в отношении послевоенного будущего стран Восточной Европы. У союзников не существовало ни согласованности в этом вопросе, ни специальной программы. Все, чего они хотели, — это вернуть к власти в Польше и Чехословакии правительства, находившиеся в изгнании в Лондоне» {63} 63 Судоплатов П. А. Указ. соч. С. 265. По сравнению с американским изданием под редакцией Джеррольда и Леоны Шехтер, в книге на русском языке содержатся дополнительные сведения о подготовке советской стороны к Ялтинской конференции. .

Большинство советских руководителей верили в то, что американосоветское сотрудничество продолжится и после войны. Громыко в июле 1944 г. пришел к выводу, что, «несмотря на все возможные трудности, которые, вероятно, будут время от времени появляться в наших отношениях с Соединенными Штатами, существуют безусловные предпосылки для продолжения сотрудничества между нашими странами в послевоенный период» {64} 64 Pechatnov V. The Big Three after World War II: New Documents on Soviet Thinking about Postwar Relations with the United Nations and Great Britain // CWIHP working paper № 13. Washington, D. C: Woodrow Wilson International Center for Scholars, July 1995; Zubok V. M., Pleshakov С Op. cit. P. 38. . Литвинов видел главную задачу послевоенной внешней политики в том, чтобы предотвратить возникновение блока между Великобританией и США против Советского Союза. Он писал в секретных записках, что послевоенные отношения с Великобританией после войны могут строиться «на базе полюбовного разграничения сфер безопасности в Европе по принципу ближайшего соседства», в то время как Соединенные Штаты уйдут из Европы, вернувшись к своей обычной политике изоляционизма. Даже сам Молотов, на склоне лет мысленно возвращаясь в 1945 г., утверждал: «Нам было выгодно, чтоб у нас сохранялся союз с Америкой. Это важно было» {65} 65 Дневник Майского (АВП РФ. Личный фонд Майского. Оп. 1. Пап. 2. Д. 9. Л. 69); цит. в кн.: СССР и германский вопрос, 1941— 1949. Документы из Архива внешней политики Российской Федерации / Сост. Г. П. Кынин, Й. Лауфер. В 3 т. Т. 1. М., 2000. С. 701; Протокол № 1 комиссии Литвинова (АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. Пап.14.Д. 141. Л. 23-24). .

В отсутствие общественных опросов невозможно сказать, насколько эту мысль разделяли тысячи советских руководителей среднего и низшего звена, не говоря уж о миллионах советских граждан. Многое, однако, говорит о больших симпатиях к Америке и американцам, распространившихся в народе. В 1945 г. в советские газеты и центральные органы власти поступило немало писем с одним и тем же вопросом: «Будут ли Соединенные Штаты помогать нам также и после войны?» {66} 66 Aksyutin Y. Op. cit. P. 17. .

Ялтинская конференция, на которой Рузвельт продолжал поддерживать многие советские предложения, стала еще одной дипломатической победой Сталина. В советских бюрократических структурах царил оптимизм. Казалось, для советской послевоенной дипломатии открывались поистине безграничные горизонты. Комиссариат иностранных дел (НКИД) распространил среди советских дипломатов за рубежом циркуляр с информацией об итогах Ялтинской конференции со следующим мажорным заключением: «Общая атмосфера на конференции носила дружественный характер, и чувствовалось стремление прийти к соглашению по спорным вопросам. Мы оцениваем конференцию как весьма положительный факт, в особенности по польскому и югославскому вопросу, также по вопросу о репарациях». Американцы, вопреки опасениям Ставки, не воспользовались открывшейся им дорогой на Берлин, уступив славу (и потери) от взятия столицы рейха советским войскам. Сталин был очень доволен и в своем ближнем окружении хвалил генерала Дуайта Эйзенхауэра, главнокомандующего союзными силами в Европе, за его «благородство». Позже, в августе 1945 г., Сталин даже оказал Эйзенхауэру и послу США А. Гарриману невиданную честь, пригласив их стоять рядом с ним на трибуне Мавзолея Ленина во время парада советских физкультурников {67} 67 Майский — Молотову. Черновик телефонограммы для послов и представителей СССР от 15 февраля 1945 (АВП РФ. Ф. 017. Оп. 3. Пап. 2. Д. 1. Л. 52-56) цит. в кн.: СССР и германский вопрос. Т. 1. С. 608. .