Рене Кастр - Мирабо: Несвершившаяся судьба

Этой цели невозможно достичь при недостатках существующей Конституции; значит, нужна лучшая Конституция; но как ее получить? Стоит ли осуществить контрреволюцию? Мирабо тотчас выказал себя решительным противником такого мнения, поскольку оно химерично. Несуразно надеяться, «что французский народ вернется к своему прежнему положению, откажется от всех надежд и решится потерять плод всех своих усилий». Даже если одним махом устранить целое поколение и лишить памяти двадцать пять миллионов человек, этого не добиться. Часть завоеваний необратима, и нужно смотреть как на преимущество (как для народа, так и для монарха) на исчезновение политических институтов, которые препятствовали развитию государства, — парламентов, аристократии, духовенства, провинциальных штатов, — одним словом, всех пережитков феодализма.

Контрреволюцию следует заменить более доступной целью; Мирабо называет ее «контрконституцией».

Франция ясно выразила свои желания: она хочет наследственную монархию с постоянно действующим представительным органом. Хотя эта программа сама по себе очень хороша, в настоящее время ее осуществление затруднено препятствиями, созданными Национальным собранием; мы живем при смешанном режиме, в котором причудливо переплетаются демократия, аристократия и монархия. Влияние народа преувеличили, а тем самым опасно ослабили власть короля. Чтобы восстановить разумное равновесие властей, нужно полностью пересмотреть Конституцию, а этого нельзя ждать от нынешнего Собрания, которое не захочет отменять своих решений одновременно из предвзятости и страха. Значит, чтобы добиться своего, нужно избавиться от Собрания и заменить его новым, решениями которого можно будет управлять.

Далее Мирабо переходит к средствам, которые приведут к желанной цели.

Чтобы избавиться от Собрания, надо погубить его в глазах общественности. Благоприятный момент для роспуска Собрания силой был упущен; нужно добиться его распада «обманом и лаской», расставляя ловушки. Например: допускать принятие всех декретов, которые увеличат число недовольных, за исключением тех, которые ослабят королевскую власть; склонять Собрание делать больше исключений из правил в пользу столицы, чтобы возбудить ревность со стороны провинциальных городов; направлять в Собрание петиции, противоречащие принципам его членов, чтобы депутаты их отвергали, роняя свой авторитет; исподволь подталкивать Собрание к узурпации всех полномочий, что усилит административную дезорганизацию; бесконечно затягивать дискуссии по незначительным вопросам; постоянно восстанавливать Собрание против министров; заставлять лидеров фракций изменять своим принципам, принуждая их тем самым занимать умеренную позицию, чего их партии не одобрят.

Таковы основные нити паутины, в которой Мирабо считал возможным запутать Национальное собрание нынешнего созыва, измотав его и дискредитировав, чтобы оно само решило положить конец своему существованию.

Прежде чем это произойдет, необходимо провести «закон о выборах», которые определят состав Собрания второго созыва.

Этот закон Мирабо тоже продумал: члены действующего собрания не подлежат переизбранию, точнее, они смогут быть переизбраны только в округах по месту рождения, что помешает парижским демагогам типа Марата или Дантона баллотироваться в провинции. Разумеется, в противоположность тому, что было в 1789 году, надо будет тщательно подготовить новые выборы.

Эта подготовка представляет собой третий пункт плана, то есть исполнение ; в нем предусмотрены три основных поля деятельности: Собрание, Париж, провинция.

Чтобы воздействовать на Собрание и добиться необходимых изменений Конституции, а также принятия «закона о выборах», позволяющего иметь законодательный корпус под своим началом, следует заручиться поддержкой определенного числа депутатов; их надо тайно выбрать среди трех нынешних партий — правых, сторонников Лафайета и якобинцев. Они не должны знать друг о друге. Среди правых Мирабо привел имена Казалеса, Бонне, Монтескью, Клермон-Тоннера; среди лафайетистов — Талейрана, д’Андре, Туре и Ла Шапелье; среди левых — Барнава и, разумеется, самого себя. «Я не хочу, чтобы мой союз с кем бы то ни было бросался в глаза, — пояснил он, — ибо искомый результат не сможет удовлетворить всех посвященных одновременно».

Помимо Мирабо и Монморена, которые определят все детали в ходе периодических совещаний, только один депутат будет посвящен в весь замысел целиком и возьмет на себя координацию действий; им будет Дюкенуа.

Чтобы воздействовать на Париж, то есть оказывать влияние одновременно на Национальную гвардию, администрацию, избирательный корпус, партии, общественность, печать, нужна тайная полиция: создать ее Мирабо поручает Талону и Семонвилю; оба этих человека с нечистой совестью обладают в точности теми качествами, какие нужны для дела. Разумеется, надо совладать с предубеждением королевы против этих агентов. Со времен дела Фавра Мария-Антуанетта не питала иллюзий по поводу Талона; портрет Семонвиля еще в 1790 году набросал Ламарк, а история его подтвердила: «Интриган, ловкий, предприимчивый, скрытный, жадный до денег, всегда спокойный в делах, верный из корысти и предатель, если потребуется, когда он увидит в этом выгоду для себя, знакомый всем партиям, но не скомпрометировавший себя ни с одной из них». Не обманываясь в отношении будущих сообщников, Мирабо проницательно отмечает, что «существуют определенные услуги, которых можно ожидать лишь от определенных людей».

Наверное, именно поэтому он устанавливает кое-какие ограничения в использовании этих людей: Талона и Семонвиля ни за что на свете нельзя посвящать в тайну всего плана; им нужно назвать «несколько общих соображений и очень расплывчатую цель». Их задачей будет составить «полицейский цех», который ежедневно станет присылать министру краткий отчет по конкретным пунктам: Национальная гвардия, поведение Лафайета, реакция рабочего класса и т. д.

Совещания с Монмореном дважды в неделю позволят свести эти сведения воедино и принять решение о необходимых действиях.

Для воздействия на провинции нужен еще более тонкий механизм; следует сколотить два «цеха» — «переписки» и «печатных трудов».

В первом должно быть сорок агентов (по одному на два департамента); эти агенты, так называемые «путешествующие первым классом», должны быть известны Монморену и незнакомы друг с другом. Располагая деньгами на дорогу в размере 1200 ливров и ежемесячным жалованьем в тысячу ливров, они получат подорожную с указанием мнимого поручения, которое будет прикрывать собой их истинную деятельность; она будет состоять в информировании правительства, но путешественников не введут в курс их истинной задачи; они будут выполнять ее неосознанно, отвечая на анкеты, присылаемые министром. Из ответов на эти опросные листы правительство сделает общий вывод о настроении общественности в провинциях, узнав имена дельных людей.