Стефан Цвейг - Корона и эшафот

Президент: Пруссаки приближались к нашим границам. 8 июля вашему министру был сделан запрос о состоянии наших политических отношений с Пруссией; и только после этого, 10 июля, вы ответили, что на нас идут пятьдесят тысяч пруссаков, о чем вы и делаете формальное заявление Законодательному собранию согласно требованию конституции. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я узнал об этом лишь в тот момент; вся корреспонденция проходила через руки министров.

Президент: Вы поручили военное министерство племяннику Калонна, Дабанкуру. Эта мысль увенчалась блестящим успехом: едва появился неприятель, как крепости Лонгви и Верден были сданы. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я не знал, что господин Дабанкур — племянник господина Калонна; не я выводил войско из крепостей, я не позволил бы себе подобных вещей. Я ничего не знаю об этом, если действительно таковы факты.

Президент: Вы подорвали наши морские силы. Множество флотских офицеров эмигрировало; число оставшихся было едва достаточно для обслуживания портов, а все-таки Бертран ежедневно выдавал паспорта. Когда Законодательное собрание указало вам 8 марта на преступность его поведения, то вы ответили, что считаете себя вполне удовлетворенным его службой. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я делал все от меня зависящее, чтобы удержать офицеров. Что касается господина Бертрана, то, ввиду того, что Национальное собрание не заявляло против него никакого неудовольствия, которое могло бы подать повод к обвинению, я не нашел нужным сменять его.

Президент: Вы поддерживали в колониях абсолютный режим. Ваши агенты сеяли в них смуты и контрреволюцию, которая разразилась там как раз в то время, когда она должна была вспыхнуть и во Франции; эти обстоятельства достаточно показывают, что нити заговора сосредоточивались в ваших руках. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Если в колониях есть мои агенты, они сказали неправду: я не имел никакого отношения к тому, в чем меня обвиняют.

Президент: Фанатики разжигали волнения внутри государства; вы оказывали им покровительство, явно выражая намерение восстановить при их помощи свою прежнюю власть. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Мне нечего на это отвечать: подобное намерение мне совершенно чуждо.

Президент: 29 января Законодательное собрание издало декрет против мятежных священников; вы наложили на него свое veto. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Конституция предоставляла мне свободу в утверждении декретов.

Президент: Смуты росли; министр заявил, что существующие законы не дают никакой возможности поразить виновных. Тогда Законодательное собрание издало по этому поводу особый декрет; вы снова наложили на него свое veto. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик повторяет свой ответ на предыдущий вопрос.

Президент: Антипатриотический дух гвардии, которую дала вам конституция, заставил распустить ее. На следующей день вы письменно выразили ей свое удовлетворение. Вы продолжали содержать ее на жалованье. Это подтверждается отчетами казначея цивильного листа. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я содержал гвардию лишь до тех пор, пока она могла быть реорганизована согласно декрету.

Президент: Вы удерживали возле себя швейцарских гвардейцев, но конституция запрещала вам это, и Законодательное собрание категорически приказало удалить их. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я исполнял все декреты, изданные по этому поводу.

Президент: Вы содержали в Париже особые отряды, которые должны были совершать всякие операции, выгодные для ваших контрреволюционных целей. В числе ваших агентов находились Дангремон и Жилль, они получали жалованье из фондов цивильного листа. Вам будут представлены квитанции Жилля, которому была поручена организация отряда в 60 человек. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я не имею никакого понятия о проектах, которые им приписывают; мне никогда не приходила в голову идея контрреволюции.

Президент: Вы хотели посредством значительных сумм подкупить некоторых членов Учредительного и Законодательного собраний. Это подтверждается письмами Сен-Леона и других. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Некоторые лица действительно делали мне подобные предложения, но я их отклонил.

Президент: Какие именно лица делали вам эти предложения?

Людовик: Их проекты были так неопределенны, что я не припомню их в данный момент.

Президент: Кому вы обещали или давали деньги?

Людовик: Никому.

Президент: Вы унизили французскую нацию в Германии, Италии и Испании, не сделав ни малейшей попытки потребовать удовлетворения за все оскорбления, нанесенные французам в этих странах. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Дипломатическая корреспонденция должна доказать как раз противоположное; впрочем, все это касается министров.

Президент: 10 августа, в 5 часов утра, вы произвели смотр швейцарцам — и швейцарцы первые стреляли в народ. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Я делал смотр всем войскам, собранным у меня в этот день; у меня были все установленные власти, департаментское правление, мэр и члены муниципалитета; я пригласил к себе даже депутацию от Национального собрания и затем отправился со своей семьей в залу его заседаний.

Президент: Зачем вы сосредоточили войска во дворце?

Людовик: Все установленные конституцией власти видели, что дворцу грозила опасность; будучи сам установленной властью, я должен был защищаться.

Президент: Зачем вы вызвали во дворец парижского мэра в ночь с 9 на 10 августа?

Людовик: Ввиду слухов, которые циркулировали в то время.

Президент: Вы проливали кровь французов. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: Нет, милостивый государь, это не я.

Президент: Вы поручили Септейлю сделать значительную закупку хлеба, сахара и кофе в Гамбурге [24] Это странное на первый взгляд обвинение становится понятным, если вспомнить тогдашний кризис в торговле и промышленности и общую ненависть к скупщикам и спекулянтам. . Этот факт подтверждается письмом Септейля. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

Людовик: То, о чем вы говорите, мне совершенно неизвестно.

Президент: Почему вы наложили veto на декрет о сформировании лагеря в двадцать тысяч человек?

Людовик: Конституция предоставляла мне полную свободу в утверждении декретов, кроме того, я одновременно предложил образовать лагерь в Суассоне.