Виктор Кожемяко - Уроки русского. Роковые силы

— Еще один вопрос, быть может, самый больной сегодня, вызывающий самые большие споры, — это вопрос о собственности на землю. Как вы считаете, возможна ли в условиях социализма частная собственность на землю, в какой форме и в каких пределах она может существовать?

— В основе тех заявлений, что нам необходима частная собственность на землю, свободная купля-продажа земли и т. д., лежит совершенно ложная посылка: человек, владеющий землей, будет ее наилучшим образом обихаживать. Это совершенно неверно. Вот я хорошо знаком с одним очень интересным современным предпринимателем Александром Степановичем Паникиным, создавшим огромную текстильную фирму «Панинтер». Он всячески подчеркивает, что абсолютно ложно отождествление собственника и управленца, то есть управленец — это совершенно другой человек, а именно обладающий определенными талантами, знаниями, желаниями, а собственник может быть абсолютно не приспособленным к тому, чтобы управлять. Что же касается земли, то тем более ясно — не каждый получивший в собственность землю будет на ней благотворно хозяйствовать.

И еще об одной лжи я хочу сказать — относительно прошлого России. В частности, относительно столыпинской реформы. Столыпин действительно продавал крестьянам землю, но с двумя условиями, которые совершенно убивают все ссылки на него теперешних так называемых «приватизаторов». Во-первых, крестьянам была предоставлена рассрочка на 55,5 лет, то есть фактически это был налог на землю, внуки должны были платить. Но самое главное — эти земли в конечном итоге не продавались, а предоставлялись, так как сам крестьянин мог продать их только в Крестьянский банк. То есть крестьянин не мог продать эти земли даже соседу — только в Крестьянский банк, который и решал, кому их предоставить в дальнейшее пользование. А крестьянин мог обратно получить у Крестьянского банка деньги, которые уже вложены. Так было дело, поэтому наглое вранье, когда, пользуясь авторитетом Столыпина, пытаются обосновать необходимость купли-продажи земли. Не говоря уже о том, что гигантские земли в России вообще не были продажными — государственные земли, удельные земли и масса всяких других.

Но главное теперь даже не в этом, а в том, что в современных условиях крестьянин уже отвык индивидуально работать на земле. Ведь это же факт, что поначалу стало бурно расти количество фермеров, а потом оно остановилось и с 1993 года уменьшается. И те, кто кивают на западные фермы и говорят о том, как там богато живут, совершенно не имеют понятия, что поднять у нас (я уж не говорю о наших климатических и географических условиях) землю — это неслыханная задача. Почему до самой революции держалась община? Потому что в одиночку бороться на этой земле за урожай было чрезвычайно трудно. И поэтому, когда нынче говорят о купле-продаже земли, совершенно ясно: это приведет только к тому, что какие-то действительно ценные земли будут просто пущены в какой-то немыслимый оборот. И в результате этого, в частности, возникнет величайшая опасность, заключающаяся в том, что скупать будут те земли, под которыми находятся в основном какие-то ценные ископаемые (а известно это будет предельно узкому кругу людей), а также земли городские.

О чем все-таки необходимо думать, прежде чем призывать к построению капитализма в России (хотя это уже само по себе абсурдно, потому что капитализм не строят)? Дело в том, что (это даже не надо доказывать тем, кто хоть немного знаком с капиталистической экономикой) главным мотором и критерием успехов рыночной экономики является прибыль. Именно прибыль все измеряет. Это значит, что та продукция, которую производят, пользуется спросом, что люди готовы добровольно отдать свои деньги, причем большие деньги, за то, что произведено. И с другой стороны, получение предприятием прибыли говорит о том, что процесс производства максимально технологичен.

Вместе с тем очевидно, что, когда речь идет о создании предприятия, способного приносить прибыль, совершенно необходимо заранее это предсказать: надо строить предприятие в оптимальном для производства месте, с четко выверенным ассортиментом продукции, с заранее определенными вероятными ее потребителями, которые готовы обеспечить эту самую прибыль. Причем прибыль действительно является мощнейшим мотором по той единственной причине, что любой человек, участвующий в этом деле, надеется улучшить свое благосостояние, повысить качество жизни. И человек выкладывается, борется за это.

А теперь обратимся к России. Ясно, что большинство предприятий в России, будь то промышленное или сельскохозяйственное, добывающее или обрабатывающее, никогда не строились главным упором на эту прибыль. Конечно, какие-то соображения о прибыли были, но все-таки решающим для создания того или иного предприятия были интересы государства, интересы населения, иногда даже и, кстати, совсем не редко, эти предприятия строились с целью занять население данной местности. А это значит, чтобы создать у нас рыночную экономику, каждое звено которой должно приносить прибыль, нам необходимо фактически уничтожить большинство предприятий, находящихся на территории страны, и построить новые в других местах.

Сейчас совершенно очевидно, что во многих местах вести сельское хозяйство — значит заранее обречь себя на убыточность. Точно так же предприятия, требующие, например, огромных цехов, которые в течение 7–8 месяцев надо отапливать, в северных районах немыслимы, так как затраты на отопление составляют гигантские суммы, что лишает смысла применение экономических мер в борьбе с убыточностью. Об этом почему-то никто не думает, все воображают, что главное — сделать собственников этих предприятий, дать им там какие-то права и прочее. И — предприятия будут приносить прибыль. Да ничего подобного! И уж особенно смехотворно, будто вот эти предприятия, построенные вовсе не на основе их прибыльности, могут конкурировать с Западом, то есть войти в так называемую мировую экономику. Это уже вообще полный бред.

Кстати, недавно я беседовал с одним молодым другом очень яркого представителя нашего века Олега Васильевича Волкова — писателя, который более четверти века провел в лагерях и которого я, кстати, тоже очень хорошо знал. В конце жизни, а он умер сравнительно недавно, если мне не изменяет память, в 1994 году, он уже увидел «строительство капитализма» в нашей стране. И Олег Васильевич в беседе со своим молодым приятелем однажды сказал (меня это даже поразило, я, конечно, от него такого не ожидал): «Я вам признаюсь, что черной ненавистью ненавидел коммунизм (естественно, человек в 1920 году был первый раз посажен, из знатного и богатого дворянского рода, все это вполне объяснимо. — В.К. ), но сейчас я понял, что этот режим держал Россию, такое хрупкое, текучее общество, держал под колпаком и тем его спасал. А вот теперь колпак разбит, и я не знаю, что будет с Россией».