Иван Клула - Борджиа

Король подтверждает обещания кардинала. В письме, адресованном муниципальным служащим Рима, он обязуется гарантировать жителям безопасность. Хранители относят письмо в Ватикан. Александр получает доказательство миролюбивых намерений короля, прочитав приказ, данный капитанам Иву д’Аллегру и Луи де Линю, — о необходимости избегать возможных стычек с неаполитанской и папской армиями герцога Калабрии: подобное столкновение никоим образом не обеспечит поддержки римлян. Ведь они, с одной стороны, верят в снисходительность короля Франции, а с другой — охвачены паническим страхом: ведь все видели, как обрушилась крепостная стена как раз с той стороны, откуда ждали французов. Сознавая пораженческое настроение своих подданных, папа принимает разумное решение: он отсылает герцога Калабрии. В день Рождества, после торжественной мессы, он принимает в Ватикане герцога, одетого по-военному, в кирасе, со шпагой и кинжалом. Он долго с ним беседует, затем отпускает и благословляет. Они условились, что папа в любой момент сможет укрыться в королевстве Неаполитанском, где получит содержание в 50 000 дукатов, замок Гаэта и еще 10 000 дукатов для обеспечения безопасности принца Зизима.

Феррандино уезжает в тот же день. Он направляется в Тиволи, опустошая все на своем пути, чтобы французам не досталось ничего, кроме выжженной земли. Делегация кардиналов провожает его до самых ворот Рима. Среди них — Асканио Сфорца, только что освобожденный из тюрьмы. В качестве друга короля Франции он являлся гарантом того, что Карл VIII, верный своему обещанию, не будет преследовать арагонцев. Кардинал Монреальский Джанни Борджиа, другой член делегации, приветствует герцога у заставы Сан-Лоренцо, перед тем как отправиться в Браччано, где он должен обсудить с Карлом VIII условия его вступления в Рим.

Ход событий ускоряется. Вечером 25 декабря Карл VIII назначает трех послов, чтобы сообщить свою волю папе. Это Пьер де Роан, маршал де Жие, Жан де Гане и Этьен де Веск. Утром 26 декабря всех троих впустили в Сикстинскую капеллу, где вместе с папой они будут присутствовать на праздничной мессе Святого Этьена. Свита послов беспардонно захватывает места, предназначенные для прелатов, вызывая возмущение церемониймейстера Буркарда: «Я их выставил… Но папа, позвав меня к себе, раздраженно сказал, что я путаю все его планы и пусть французы садятся там, где хотят. Я ответил Его Святейшеству, чтобы он, во имя Бога, из-за этого не гневался и что теперь, зная его волю, я им больше ничего не скажу, и они сядут где захотят». Папа соглашается позволить пятитысячной французской армии стать лагерем на левом берегу Тибра. 30 декабря Жильбер де Бурбон, граф де Монпансье, захватывает дворцы, чтобы разместить там офицеров. В среду 31 декабря рано утром делегация римских сановников приходит к королю. В нее, по приказу папы, включены его секретарь, епископ Непи, аудитор роты Джеронимо Поркарио, консисторский адвокат Коронато Ланка, весьма сведущий во всех юридических тонкостях, и церемониймейстер Буркард. Рим представлен несколькими патрициями. Качество и количество этой непредставительной делегации мало соотносится с саном Всехристианнейшего короля.

Зима разыгралась не на шутку. Погода ужасная. Дороги настолько развезло, что посланники Рима даже не рискуют сойти с лошадей, когда они приезжают к королю в Галеру. Сопровождаемый кардиналами Савелии, Перо и делла Ровере, Карл едва останавливается, чтобы принять приветствие епископа Непи, Буркарда и Поркарио. Он только указывает, что собирается войти в город в тот же самый вечер без всякой помпы. Предыдущие переговоры установили дату вступления на 1 января, но, посоветовавшись со своими астрологами, Карл решил перенести ее на 31-е, день праздника Святого Сильвестра: по легенде, этот папа получил Рим в подарок от императора Константина; он был для короля идеалом понтифика-миротворца, благодарного по отношению к гражданской власти, но оберегающего свою духовную независимость. Уточнив свои намерения, Карл стал любезным и непринужденным. «По дороге, — пишет Буркард, — длиной где-то в 4 мили, он все время разговаривал со мной, задавая так много вопросов о церемониях, здоровье папы, положении и ранге кардинала Валенсийского и на всякие другие темы, что я с трудом мог ответить на них надлежащим образом».

Ночью кортеж, к которому присоединились послы Вены и кардинал Асканио Сфорца, прибывает к Воротам Народа. Король едет через весь город до дворца Святого Марка, который станет его резиденцией. Несмотря на дождь и сильные порывы ветра, римляне освещают ему путь факелами. Огромная толпа устраивает овацию суверену и его союзникам: « Франция! Франция! Колонна! Колонна! Победа! Победа! » Эти овации, сопровождающие импровизированное вступление, превращают его в демонстрацию враждебности по отношению к папе.

Представители народа Рима вручают маршалу Жие тяжелые ключи от города. Всю ночь ворота остаются открытыми. В город по порядку входят войска — швейцарцы с их грозными трехметровыми пиками, немцы с топорами и алебардами, гасконцы, вооруженные арбалетами и аркебузами. Въезжает кавалерия. За рейтарами следуют солдаты в тяжелом вооружении с булавами, шпагами и копьями: у их больших лошадей грива и уши отрезаны, чтобы внушать ужас противнику. За ними появляется грозная артиллерия: 36 бронзовых пушек длиной 8 футов тянут на повозках большое количество пищалей, фальконетов и даже шпингард, предшественниц пулеметов, которые солдаты несут на спине.

Во дворце Святого Марка, превращенном в укрепленный лагерь, Карл VIII принимает приветствия большинства кардиналов. 1 января там появляется Цезарь Борджиа, но не может подойти к королю, который слушает мессу. Буркард с ужасом отмечает развязность и бесцеремонность оккупантов. Дворцовые залы завалены соломой, служащей подстилкой солдатам, которую никогда не меняют. На мраморных каминах и над инкрустированными дверьми стоят свечи, жир от них запачкал все вокруг. Растет количество краж и грабежей: итальянские солдаты Колонны активно в них участвуют. «Чтобы найти себе жилье, французы действовали следующим образом: взламывали дома, входили туда, выгоняли оттуда жителей, лошадей и выбрасывали все остальное, сжигали дерево, съедали и выпивали все, что находили, ни за что не заплатив», — пишет Буркард вместе с другими знаменитыми людьми, кардиналом Карафа и епископом Козенца, ставшим жертвой разбоя. Разграблены дома Ваноццы Катанеи, многочисленных именитых горожан и евреев. Венецианец Малипьеро оценивает расхищенное имущество в 40 000 дукатов. Королю приходится рассвирепеть: он приказывает повесить пятерых грабителей сразу, 9 января объявляет об установлении комендантского часа и организует ночное патрулирование. Евреям предоставляется специальная защита, и чтобы их можно было опознать, им предписано носить на плече белый крест. Наконец, Карл приказывает, чтобы все украденное было возвращено владельцам: к глубокому удивлению римлян, большая часть действительно была отдана.