Брайан Фаган - Археология. В начале

Памятник Стар Карр на северо-западе Англии был заселен небольшой группой охотников-собирателей каменного века приблизительно в 8500 году до н. э. Это крохотное поселение, в котором полвека назад нашли хорошо сохранившиеся редкие артефакты из кости и дерева, известно во всем мире тем, что оно дало замечательно полную картину жизни в Северной Европе сразу же после последнего ледникового периода. Между 1949 и 1951 годами археолог Грэхэм Кларк (Grahame Clark, 1954) из Кембриджского университета обнаружил там маленькую платформу из березового дерева, усыпанную фрагментами орудий из камня, артефактов из кости и дерева и множеством остатков пищи. Используя тщательно зафиксированные подсчеты артефактов, кости животных, анализ пыльцы и разного рода сложные способы идентификации, а также щедрую долю традиционного европейского фольклора, Кларк реконструировал небольшую охотничью стоянку в зарослях камыша у озера. Анализ пыльцы показал, что Стар Карр существовал в то время, когда березовые леса впервые распространились по северу Британии, а большая часть южной части Северного моря была еще сушей. Кларк со своими коллегами утверждали, что памятник был обитаем зимой, свидетельством этому служили рога марала. Кларк проанализировал методы изготовления наконечников копий из кости, связал технологию изготовления каменных орудий с теми, что были сделаны в Скандинавии в то же время, и описал замечательные серии орудий из кости и дерева, включая мотыги из рога лося (одна из них была с остатком деревянной ручки), цельное деревянное весло для каноэ, шила и даже кусочки коры и мха для розжига огня (рис. 13.6).

В течение полувека памятник Стар Карр стал важным полигоном для апробации новых идей в отношении сообществ охотников-собирателей. Археологи Пол Мелларз и Петра Дарк (Paul Mellars and Petra Dark, 1999) недавно завершили 12-летние чрезвычайно избирательные палеоэкологические и археологические исследования на памятнике с использованием всех ресурсов современной науки для повторной интерпретации памятника. Когда Кларк первоначально раскапывал Стар Карр, он сосредоточился на небольшом заболоченном участке в овраге. После трех сезонов он интерпретировал памятник как небольшое поселение, возможно нерегулярно используемое четырьмя или пятью семьями. Новые расширенные раскопки распространились на более сухие участки и показали, что памятник намного больше, чем предполагал Кларк. С помощью полевых съемок и осторожного рытья пробных шурфов археологи обнаружили россыпи кремниевых артефактов на расстоянии 12 метров от берега древнего озера. Тщательно изучая первоначальную топографию памятника, Мелларз и Дарк со своими коллегами обнаружили заполненный глиной канал, который когда-то проходил через центр памятника, отделяя заболоченный участок, который изучал Кларк, от более сухих участков.

Кларк утверждал, что обитатели Стар Карра мало влияли на среду обитания. Дарк смогла использовать микроскопы с большей разрешающей способностью для изучения распределения угольных частиц, связанных с новом массивом радиоуглеродных дат, полученных с помощью ускоряющей масс-спектрометрии. Она показала, что имел место инициальный период интенсивного отложения угля, который длился около 80 лет. Затем следовало 100 лет слабой активности, за которыми последовало достаточно длительное отложение в течение еще 130 лет. Ботаник Йон Хэтер идентифицировал угли как прибрежный камыш, сожженный в сухом виде между осенью и весной, когда начинается новый рост. Мелларз и Дарк считают, что люди неоднократно сжигали камыш, главным образом потому, что образцы угля показывают, что пожары были локализованы у памятника, как будто огонь находился под контролем. Такие пожары могли дать лучший обзор озера и прилегающей территории, а также удобное место для причаливания каноэ, а новая растительность привлекала бы кормящихся животных.

Первоначальный отчет Кларка описывал Стар Карр как зимнее поселение. Теперь же рентгеновский анализ невыпавших из челюстей зубов оленя и сравнение с современными образцами позволили идентифицировать множество 10- и 11-месячных животных, которые были бы забиты в марте или апреле (Р. Картер — R. Carter, 1998). Эти новые данные о сезонности согласовываются с обнаружением плотно скрученных стеблей камыша, сожженного в начале роста между мартом и апрелем, и чешуйками почек осины, которые датируются тем же временем года. Стар Карр не является зимним поселением, в нем жили с марта по июнь или начало июля.

Рис. 13.6. Мотыга из рога лося из Стар Карра, Англия. (Две трети от реального размера)

Интерпретация сезонных занятий в значительной мере зависит от этнографических аналогий. Классическим примером является дикая пшеница. Ботаник Гордон Хиллман изучал сбор дикой пшеницы на юго-западе Азии и показал, что сборщики должны очень точно рассчитывать время сбора урожая. Это нужно было сделать до того, как колосья осыплются или зерна употребят в пищу птицы или животные (Хиллман и Дэвис — Hillman and Davis, 1990). Разумно предположить, что подобное точное планирование было необходимо и в доисторические времена. Эта аналогия позволила археологам Юго-Западной Азии интерпретировать сезонные занятия на памятниках в Сирии и других местах.

Изучая не только крупных млекопитающих и большие растительные остатки, но также и мельчайших моллюсков и чешую рыб, можно уточнить рамки сезонных занятий до удивительно узких границ.

Почти все домашние животные произошли от диких видов, склонных к общению с человеком (Клаттон-Брок — Clutton-Brock, 1981, 1989). Нельзя сказать, что все домашние животные происходят из одной части света, их одомашнивали в их естественной среде обитания. Ученые предполагают, что одомашнивание диких животных совершается при достижении определенного культурного уровня. Кажется, что везде одомашнивание начиналось тогда, когда растущее население нуждалось в более регулярном снабжении питанием, когда нужно было кормить большие группы людей. Одомашнивание зависит от этого условия и является предварительным требованием для дальнейшего роста населения.

У диких животных отсутствуют многие качества, которые ценят в их домашних аналогах. Так, у диких овец обильная шерсть, но она качественно не такая, как у домашних, которая пригодна для прядения. Дикие козы и буйволицы дают достаточно молока для их детенышей, но не в том количестве, что необходимо для человека. Во время одомашнивания люди развивали в животных нужные им свойства, произошедшие изменения часто делали животных непригодными для выживания в дикой природе.