Арон Залкинд - Педология: Утопия и реальность

Так, если любовная эмоция работника, адресованная женщине, идейно связанной с его общественной деятельностью, совпадает во времени с подготовкой важного для них обоих доклада, — в таком случае рабочая доминанта получает дополнительную движущую силу. И обратно — идейная чуждость любовников является тормозом для рабочей доминанты: столкновение двух конкурирующих доминант.

Вполне очевидно, что присоединение к мозговому рабочему процессу такой могущественной дополнительной доминанты может резко перестроить обычную ритмику, тип темпа и пр. В зависимости от «успеха» или «неуспеха» на фронте новой доминанты, в зависимости от тех сил, которые она специально для себя потребует, «профиль» рабочей продукции может сделаться неузнаваемым.

Из приведенных примеров и объяснений к ним становится очевидным, что для продуктивной организации мозгового процесса, т. е. для построения рабочей доминанты, необходимо в приемах работы учитывать основные изменения, возникающие в это время в организме: как болезненные, так и нормальные, хотя бы «и необычные».

Сезонные перемены рабочего ритма требуют соответствующей перепланировки суточного рабочего режима, и это обеспечит наилучшую доминанту. Эмоциональные перемены — как «дружественные», так и конкурирующие — открывают новые пути — то к усилению, то к смягчению нагрузки, то к ускорению темпа работы, то к понижению его, и т. д.

Умственный труд часто ведет к своеобразному самообману: плохо учитывается действительный результат проведенной работы. В так называемом физическом — мускульном труде продукт работы вполне конкретный, качества его явственны — их можно осмотреть, ощупать, выверить на практике. Между тем при умственной деятельности чрезвычайно часто продукт сделанной работы, впредь до делового его использования, остается в мозгу работающего (в его памяти, в опыте), и учесть действительную его добротность в этот период чрезвычайно трудно.

Кажется, что прочитанное, услышанное тобою хорошо усвоено и переработано, но стоит столкнуться с запросом — и выясняется, что так только «казалось»: на самом же деле усвоение было плохим, «работа сделана» скверно. И наоборот, может случиться, что недоверие к проделанной работе необоснованно, и качества ее вполне хороши.

Самообман этот может возникать из разных источников: переоценка своих сил или, обратно, излишняя недоверчивость к себе, — возбуждение при состоянии раздражительной слабости и т. д. Но основным и наиболее частым оказывается недостаток опыта, нужного для проведения данной работы.

Для построения мозговой рабочей доминанты необходимо тесное соответствие между содержанием проводимой работы и предыдущим опытом. При таком соответствии и работа будит развертываться продуктивно, и оценка ее (как в ее этапах, так и в конечном результате) будет действительно объективной.

Сплошь и рядом мы долго в недоумении ищем причины, мешающей нашим рабочим умственным процессам. Казалось бы, учтены конституциональные черты, общебиологическое состояние, а все же работа не клеится, должного огня (доминанты, интереса) не создается.

При мускульном труде подобные сомнения немедленно рассеиваются, так как неумелая техника рабочего процесса и порча материала сразу уясняют, что работник не подготовлен к заданию, что у него нет должного опыта для последнего: он тотчас же получает нужные указания или же отстраняется временно от работы, если «отставание» его серьезно.

При умственном труде не так легко установить подобную неумелость: читаешь — «как будто» понимаешь, «как будто» запоминаешь, — «как будто» все приемы работы правильны, «материала не портишь», а между тем работа идет туго, и продукт ее, как выясняется позже, недоброкачественный (забыл, «потерял общую нить», «не увязал» и т. д.). Причина же этого, как показывает последующий анализ, лежит чаще всего в отсутствии питательной почвы для данной работы: у работника нет тех материалов в мозгу, тех знаний, умений, навыков, за которые новый материал (из книги, лекции т. д.) должен бы «зацепиться».

Доминанта не может быть построена из одних лишь внешних воздействий Горячий, искренний оратор зажигает одну часть аудитории, злит другую часть аудитории, оставляет равнодушной третью. Почему? У первых двух слоев он находит «зацепки» в их опыте (классовом, научном и т. д.), и это создает у них доминанты — то под знаком плюс (восторг), то под знаком минус (злоба); третий же слой аудитории по своему опыту чужд материалу речи и доминанты не создает («не понял», или же речь шла о социальных вопросах, которые для него новы, т. е. опять-таки «непонятны»).

Сама по себе доминанта, т. е. состояние концентрированного, целенаправленного возбуждения в организме еще не создает творческого процесса. Важно, из какого материала она построена. Доминанта, не базирующаяся на богатом опыте, может разыграться в виде простого, но лишь усиленного возбуждения — бесцельного, бесплодного: я вызвал интерес к чему-либо, но если интерес этот зацепился не глубоко (а глубина — это опыт), интерес может прорваться впустую, дать двигательный или речевой взрыв — и иссякнуть.

Для того, чтобы интерес, доминанта действительно оказались длительной двигательной силой, необходимо дать ей внутреннее топливо: одним из главнейших, часто решающих элементов этого «топлива» является предыдущий опыт.

Доминанта ускоряет темп продвижения нервного тока по волокнам мозга, увеличивает размах мозговых процессов, стимулирует наиболее богатые и гибкие сцепления мозговых участков, создает в них новые, более сложные связи (все это за счет усиления кровообращения на доминантном фронте).

Представим себе, что материал зародившейся доминанты не имеет для себя почвы — опыта в организме работника. Это значит, что волокон, заинтересованных в продвижении по ним тока, в мозгу нет — «размахнуться» мозгу не над чем; связи создавать не из чего, — и «порыв» пропадает впустую.

Неудивительно, что внимание в таких условиях быстро раздробляется, и усвоение в итоге ничтожно. Мало того, подобная доминанта — «мыльный пузырь» — вызывает часто взрыв озлобления или отчаяния у работника: субъективно он готов на все 100 % — и интерес, и усердие, и техника — все великолепно, — результат же ничтожен: в чем дело — не поймешь. От злобы, отчаяния и прочих дезорганизующих аффектов не поздоровится дальнейшей мозговой работе, так как травматические чувствования — злейший враг умственной деятельности.

Таков вред от неуменья строить работу на основе предыдущего опыта.