Арон Залкинд - Педология: Утопия и реальность

На самом же деле истинная революция («не бунт») возникает в результате ожесточенной борьбы нарастающих здоровых общественных производительных сил с отжившими внешними формами, мешающими их развитию. Исторически побежденной оказывается общественная группа, благодаря развитию производительных сил теряющая свое положительное значение, производственно становящаяся все менее нужной для общества, а потому и нервно-психически вырождающаяся; заболевающая при этом благодаря своему господствующему положению явлениями паразитизма со всеми его многообразными последствиями: глубокие общие психоневропатии эпохи аристократического упадка, половые извращения, художественно-научная фантастика, утонченнейший мистицизм и пр. Таковы — дворянство перед буржуазными революциями, сейчас буржуазия перед пролетарской революцией.

Победитель — новый класс, производительно более соответствующий возрастающим требованиям развивающегося общества, накопивший под экономическим и политическим прессом старого строя огромную потенциальную нервно-психическую энергию, напряженно искавшую должного выхода и бурно прорвавшуюся, как только производительные силы рождали острый революционный процесс. «Революционные ужасы» — либо естественные проявления естественной жестокой борьбы (большая их часть), либо временный побочный результат прорвавшегося избытка эмоционального напряжения, хронически затормаживаемого до революции и вначале получившего нерациональное направление.

Победа революции, начало организованного производственного использования ее результатов, ликвидирует оба эти вида «революционных ужасов» вместе с побочной им психоневропатической накипью. В результате победы здорового производственного, т. е. в итоге и нервно-психического общественного начала над больным нервно-психические жертвы революции окупаются во сто крат ее созидательными результатами.

Русская Октябрьская революция вполне ясным уже для нас победоносным своим течением твердо обосновала перед наукой не только полезное производственное свое значение, но и свои здоровые нервно-психические элементы, несмотря на огромные жертвы, которых она потребовала и, быть может, потребует в дальнейшем.

Колоссальный фонд нового нервно-психического социального здоровья неуклонно вырастает на наших глазах, и сумма нервно-психических революционных приобретений в исторической перспективе уже сейчас, несомненно, начинает превосходить революционные потери.

Из объектов государства подлинные народные массы впервые сделались его субъектами; взамен сметенной ничтожной холеной кучки — у власти в подавляющем большинстве выходцы из здоровых трудовых слоев. Хозяйственная, политическая, интеллектуальная инициатива пускает все более глубокие, массовые, народные корни. Общественный кругозор нарастает с чрезвычайной, в сравнении с былым периодом, быстротой. Любознательность, впервые осуществляемый порыв рабоче-крестьянской молодежи к учению вносит совершенно новое, свеже-здоровое начало в хрупкую нервно-психическую атмосферу дореволюционной интеллигентщины.

Революция начала расшатывать корни упадочного мистицизма народных масс (мистицизм — всегда психопатологический фактор); развернулась необъятная ширь для педагогических возможностей и психоневрологической предупредительной борьбы. Ближайший исторический период будет характеризоваться неуклонным нарастанием этого вновь появившегося здорового нервно-психического фонда и постепенным рассасыванием болезненных издержек революции.

Задача современной психоневрологии в отношении к протекающей революции — не только подсчет ранений революции и предупреждение по отношению к продолжающимся ее потрясениям [155] К сожалению, современная русская психоневрология в отношении к русской революционной общественности пока этим только и занята. (Статья 1922 г.; сейчас — лучше.) , но и трезвый, объективный, всесторонний учет ее огромного оздоровляющего содержания и изучение методов рационального использования новых творческих сил, впервые вызванных революцией к жизни, изучение вполне новых, невиданных еще в истории социальных влияний на новое нервно-психическое бытие. Специальное изучение психофизиологии рабочих и крестьянских масс, особенно рабоче-крестьянской молодежи, над которой висит бессмысленное проклятие теории о «медленном росте» мозговой культуры, о «наследственности» культуры, т. е. фактически об исключительном на нее праве буржуазии. Изучение методов использования наших новых общественных взаимоотношений как психолечебного (сублимирующего) и педагогического фактора. Пересмотр психопатологии в свете новых общественных отношений. Разрешение по-новому, в новых условиях перестраивающегося общества, проблемы сексуальности. Построение новых, применительно к новым возможностям, психоневрологических предпосылок для педагогической методики и т. д. и т. д.

Российская психоневрология должна наконец заговорить на языке пролетарской революции.

В Советском Союзе вполне своевременно и правильно поставлен вопрос о необходимости марксистского подхода к вопросам детской психопатологии. Конечно, ученые теоретики и практики этой области резко опротестуют и уже опротестовали подобную точку зрения. Психопатологическая медицина и медицинская педагогика буржуазного общества, не имея в условиях классовой борьбы сил и прав внедриться в подоплеку этой на 9/10 социальной проблемы, застыли на стадии научного созерцания и варились в собственном соку маленьких лечебно-педагогических подходцев.

Практика рождает теорию, а не наоборот, и буржуазная практика, создавшая со свойственной ей жестокостью массовые детские психопатии, с не меньшей последовательностью скупилась на организацию мер для их предупреждения и уничтожения, так как подобные меры, расшифрованные до конца, неминуемо подкопались бы под самые основы классового строя.

Детская психопатологическая практика развивалась либо как тощее государственное призрение заболевших детей бедноты, либо как дорогостоящие частно-лечебные попытки перевоспитания психопатических детей богатых семей. Ни буржуазному государству, ни богатым буржуазным семьям не было смысла рубить сук, за который они держались, и воз детской психопатологии силой исторической необходимости застрял по существу на том же месте, с которого он впервые попытался сдвинуться.