Сеймур Беккер - Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России

Два новых кадетских корпуса были созданы в 1899 г. в Одессе и Варшаве, еще два в следующем году в Сумах Харьковской губернии и в Хабаровске, и еще одно в 1902 г. во Владикавказе. Но от увеличения числа студентов в кадетских корпусах на 20% с 1897 по 1903 г. выиграли не дворяне, а выходцы из низших сословий, так как процент потомственных дворян среди воспитанников регулярно снижался — от 67% в 1897 г. и до 62% в 1903 г. {359}

Тульский предводитель дворянства А.А. Арсеньев привлек внимание Особого совещания к положению обедневших дворян-землевладельцев, которые были не в состоянии дать своим детям не то что среднее, но даже начальное образование. До военной реформы 1874 г. сыновья таких дворян всегда могли достойно устроиться в жизни путем военной службы, поскольку рядовые из дворян имели право на внеочередное производство в офицеры. После военной реформы все кандидаты на офицерский чин, независимо от сословной принадлежности, должны были сдавать экзамен, предполагающий наличие хотя бы начального образования. В марте 1899 г. Арсеньев предложил создать за государственный счет начальные трехлетние школы для сыновей нуждающихся дворян; выпускников этих школ должны были автоматически принимать на учебу в одиннадцать уже существовавших двухлетних юнкерских училищ для подготовки к экзамену на офицерский чин. Куропаткин был не в восторге ни от вероятного уровня обучения в предлагаемых школах, ни от реального качества преподавания в юнкерских училищах. Совещание одобрило его предложение заменить предлагавшиеся Арсеньевым начальные школы и юнкерские училища новыми пятилетними сельскими школами-пансионами, учебные программы которых дублировали бы предметы, изучавшиеся в первых пяти классах семилетних кадетских корпусов. Правительство обязалось выделить до 150 тыс. рублей на строительство каждой из школ, а также оплачивать 50—75% ее ежегодных расходов, с тем чтобы остальные деньги предоставляло дворянское общество, выступившее с инициативой об учреждении школы и отбирающее для нее учеников. Это предложение прошло Государственный совет и было 2 апреля 1903 г. утверждено Николаем II, однако план создания так называемых кадетских школ остался нереализованным по причине отсутствия интереса к нему со стороны губернских дворянских обществ {360} .

В представлениях традиционалистов кадетские корпуса существовали как идеал учебных заведений для сыновей дворян, в действительности же только 25% (5900) всех сыновей потомственных дворян, посещавших среднюю школу на 1 января 1897 г., стали учащимися военных училищ; 56% (13 200) обучались в мужских гимназиях и прогимназиях, а 19% (4600) — в реальных училищах {361} . [88]Российские гимназии, средние учебные заведения с академическим уклоном, учебные программы которых включали изучение греческого и латыни, были созданы еще в середине XVIII в., но оказались в центре системы образования только с первой четверти XIX в. К этому времени гимназии уже существовали почти в каждой губернской столице, их целью была подготовка студентов для расширенной в то время системы университетского образования. В царствование Николая I гимназии и университеты предназначались прежде всего для сыновей потомственных и личных дворян, а также чиновников. В 1860-х гг. были созданы еще два вида средних учебных заведений. Прогимназии, предлагающие объем образования аналогичный тому, что давали первые четыре года семилетних гимназий, и находящиеся преимущественно в уездных, а не в губернских городах, готовили выпускников к немедленному поступлению на службу по гражданской части. Реальные училища представляли собой, подобно гимназиям, семилетние учебные заведения, только в них вместо греческого и латыни изучали современные иностранные языки, а упор делался на изучение естественных наук, математики, инженерного дела, бухгалтерии и прочих практически полезных дисциплин. Выпускников реальных училищ готовили к тому, чтобы они могли сразу войти в мир торговли и промышленности либо (что случалось нечасто) продолжать образование в технических институтах.

В начале 1860-х гг. при наборе учащихся во все три типа школ и в университеты перестали как-либо учитывать социальное происхождение, что привело к уменьшению количества студентов из дворянских и чиновничьих семей (см. табл. 21). В царствование Александра III правительство ограничило доступ к среднему и высшему образованию для выходцев из низших сословий, что остановило падение процента сыновей дворян и чиновников среди студентов университетов и реальных училищ и несколько повысило значение этого показателя для гимназий и прогимназий. При Николае II политика приема в учебные заведения в очередной раз стала менее пристрастной к сословному происхождению. В начале 1897 г. одни только потомственные дворяне составляли 20% учащихся мужских гимназий и прогимназий и 15% — реальных училищ {362} . Если допустить, что соотношение между численностью сыновей потомственных дворян, с одной стороны, и численностью сыновей личных дворян и чиновников — с другой, оставалось стабильным, то в 1853 г. каждый третий гимназист был потомственным дворянином, а в 1904 г. только каждый шестой. В университетах потомственные дворяне составляли 23% от числа студентов в 1880 г. и ровно столько же в 1897 г. {363}

1853 …… 80 / — / 65 (1855)

1865 …… 70 / — / 67 (1864)

1870-1871 …… 60-65 / 55-60 / —

1875 …… 52 / 50 / 46

1880-1881 …… 48 / 41 / 47

1890-1891 …… 56 / 40 / —

1894 …… 56 / 37 / 46 (1895)

1897-1898 …… 52 / 36 / 52(1900)

1904 …… 44 / 31 / —

Примечание: Прочерки означают, что мне не удалось найти соответствующих данных.

Любопытно не то, что после уравнивающих реформ 1860-х гг. процент дворян в гражданских средних и высших учебных заведениях снизился, а то, что его падение было не слишком резким. Этот факт особенно примечателен в свете того, что в царствования Александра II и Николая II система среднего и высшего образования сильно расширилась — между 1855 и 1904 гг. численность учащихся мужских гимназий и прогимназий выросла на 405%, а университетов — на 488%. {365} , [89]Относительно небольшое уменьшение процента дворян среди учащейся молодежи объясняется не только тем, что для них система среднего и высшего образования осталась более доступной, чем для низших сословий, но и повышением среди них спроса на образование. Между 1880 и 1897 гг. абсолютное число обучавшихся в университетах потомственных дворян выросло на 90%, т.е. в два с лишним раза больше, чем увеличение численности этого сословия за тот же период [90]. О возраставшем интересе дворянства к высшему образованию свидетельствует и тот факт, что, по данным переписи 1897 г., 19,4% всех дворян и чиновников мужского пола в возрасте от 20 до 59 лет (т.е. все родившиеся после 1837 г., а значит, закончившие среднее образование после воцарения Александра II) сообщили о получении того или иного невоенного образования уже после окончания средней школы, а среди тех, кому было 60 лет и более, таких было только 11,7% {366} . [91]Этот растущий спрос на расширение формального образования отражал перемены в природе российского общества в целом и первого сословия в частности. По наблюдениям современника, в пореформенной России «принадлежность к тому или другому сословию имела гораздо меньшее значение с точки зрения легальной, чем обладание той или другой степенью образования» {367} . Даже на государственной службе образование стало столь же значимым фактором, как и принадлежность к первому сословию, и дворянству удалось сохранить свои позиции в высших бюрократических слоях в том числе и за счет существенного повышения образовательного уровня {368} . А для того чтобы сделать карьеру в деловой жизни или в свободных профессиях, т.е. в тех сферах, куда с нарастающей энергией устремились дворяне после Великих реформ, нужно было куда более основательное образование, чем требовалось для успеха на государственной службе и в управлении поместьем в традиционном понимании дворянства. Так что в том факте, что на каждого дворянского сына, учившегося в 1897 г. в кадетском корпусе, приходилось трое таких, кто получал образование в невоенных средних учебных заведениях, следует видеть не только нехватку мест в кадетских корпусах, столь любимых традиционалистами [92], но также сознательный выбор многих юных дворян или их родителей в пользу более широкого образования, открывавшего путь к обучению в университете и карьере в свободных профессиях.