Александр Косарев - В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Такова была обстановка через неделю после начала печально известной переправы через Березину. Впрочем, пора двигаться дальше за отступающими французами, которые, теряя по дороге не только серебро и золото, но пушки и ружья, людей и лошадей, продолжали свой безостановочный поход.

Арьергард французский ночевал в селении Латыголь. 1 генерал, 32 офицера, 1500 человек солдат, 2 знамени. 10 орудий и 30 зарядных ящиков были взяты в плен".

"3 декабря. Выполняя приказ императора, вице-король отправил по направлению к Вильно всю кассу, все экипажи, больных и раненых. Приблизительно в одной миле от Беницы на этот обоз бандой казаков Ланского, состоявшей человек из 600, было сделано нападение…"

Здесь просто необходимо задержаться и рассмотреть ситуацию более пристально, ибо нападение это было не совсем обычным, и задачи перед ним ставились особые. Рассмотрим все по порядку, и, как водится в приключенческих романах, издалека…

Бывают все же у кладоискателей маленькие радости! Иногда достается им свое, особое, поисковое счастье. Не приходится лезть в непролазные болота, продираться сквозь густой лесной бурелом, обвешавшись всяческими тяжестями, спускаться в подозрительные подвалы с подгнившими деревянными стропилами. Доводится им побродить в поисках сокровищ и в почти паркетной обстановке, чуть ли не с удобствами. В такой комфортной обстановке нам довелось поработать осенью 2003 года. Расследовалась старинная история, эпиграфом к которой мог бы послужить вот такой коротенький, но значимый абзац.

"По приказу императора батальон императорской гвардии поздней осенью 1812 года эскортировал повозку, доверху нагруженную дубовыми бочкам. Гвардейцы отвечали за нее головами. Повозка была тяжела, и пало несколько лошадей. Другие повозки были уже покинуты. Неожиданно распространилась страшная весть, что казаки близко. Одну бочку разбили прикладами и 50 000 наполеондоров, или один миллион франков, исчезли в карманах, но разве все унесешь? Опасность удвоила силы. Лома и лопаты вгрызлись в мерзлую землю. Вскоре драгоценная поклажа исчезла в ямс…"

Вот так живописно и напряженно было описано некое давно минувшее приключение, случившееся некогда в далекие годы. Заметка была опубликована в "Неделе" (№ 2, январь 1967 г.).

Но давайте теперь посмотрим, где же происходили описанные выше события. Да и были ли они на самом деле? Возьмем в руки наш особый кладоискательский телескоп, смотрящий сквозь время и пространство, и направим его в сторону… благословенной Венеции. Удивлены? Тогда поясним, что всевозможные версии и легенды о местах захоронения наполеоновских кладов приходили даже из столь удаленных от России мест.

Итак, начинаем повествование об очередном таинственном кладе. В архивах Министерства иностранных дел России сохранилось частное письмо некоей высокопоставленной особы, имевшей косвенное отношение к событиям 1812 года. Этой дамой была супруга генерал-адъютанта П.Д. Киселева. Зимой 1838 года, будучи на отдыхе в Венеции, она обратилась к находившемуся там по делам службы русскому послу в Австрии Татищеву. По ее словам, ей, в силу стечения обстоятельств, стало известно о том, что где-то в Минской губернии зарыт многомиллионный клад. Киселева рассказала Татищеву, что муж не придает значения ее словам, но она уверена в достоверности этих сведений и берется отыскать бочки с золотом. По распоряжению вице-канцлера Нессельроде виленскому генерал-губернатору князю Долгорукому было направлено указание: "Чтобы со стороны местного начальства оказано было генеральше Киселевой всякое содействие к отысканию упомянутого клада".

Нам могут возразить, что таких легенд хоть пруд пруди. А каковы ориентиры? "Где-то в Минской губернии"! Этак, можно написать, что где-то на Колыме есть золото! Кто же не знает, что оно там есть? По таким скудным приметам, малодостоверным сведениям, к тому же исходящим от какой-то сумасбродной генеральши, начинать что-либо искать может только очень наивный человек.

Что ж, в этом есть много нелицеприятной правды. Может быть, ее здесь даже целых 95 %. Но давайте все же попробуем "размотать" оставшиеся 5 %, и хотя бы примерно выяснить, какие именно события имела в виду г-жа Киселева. Почему бы не попытаться отыскать все еще не найденный клад.

Рассмотрим некоторые моменты из официальной переписки, мемуаров и сохранившихся писем самой генеральши. И прежде всего вспомним один неоспоримый факт. Известно, что кроме московских и иных трофеев в первом императорском обозе находились и фургоны с казной всей французской армии. Фактически в составе экспедиционных войск двигался госбанк на колесах. Основное содержимое этого банка составляли золотые монеты наполеондоры достоинством в 20 франков и серебряные монеты достоинством в 5 франков. Вес одной золотой монеты был равен 9,451 грамму, а серебряной несколько более — 25 граммов. Это были, во-первых, жалованье солдат, офицеров и генералов громадной армии Наполеона, во-вторых, наградные деньги, и, в-третьих, монетарная часть захваченных в процессе войны трофеев.

Рассчитано это жалованье было примерно на полмиллиона человек. Кроме того, платежные средства в монетарном виде предназначались для обеспечения прочих войсковых потребностей, как то: наем жилья, ремонт подвижного состава, покупку фуража для бесчисленных лошадиных табунов, организацию лечения раненых и т. д. Вся эта многомиллионная масса денег двигалась на 48 пронумерованных капитальных фургонах, причем порядок их движения был определен специальным приказом императора. Каждая повозка, имеющая больший номер, была обязана двигаться вслед за повозкой с меньшим номером. Только так следовало поступать возницам и никак иначе. Все же деньги, сами понимаете. Требуется глаз да глаз за их сохранностью! В финансовых вопросах, как нигде, должен был поддерживаться образцовый порядок. И так все и было. До определенного момента…

В силу стечения всем известных трагических обстоятельств и значительных людских потерь основная, мы бы даже сказали, подавляющая масса этих денег в Москве роздана по назначению не была. И при отступлении из дымящейся Москвы все 48 банковских фургонов единой колонной, не допуская в свои ряды прочие экипажи, потянулись на запад. До поры до времени все было нормально, однако так долго продолжаться не могло.

Мы уже упоминали в предыдущих главах, что от стен Смоленска до реки Березины императорскую казну охраняли Баденские гренадеры, не столь пострадавшие в предыдущих сражениях. Но так случилось, что именно с того момента, как гренадеры приняли на себя заботу об армейских ценностях, и начались самые значительные их утраты. О судьбе казны армии императора можно судить по воспоминаниям корпусного казначея Дювержье из 1-го корпуса маршала Даву. Вот что он пишет в своих воспоминаниях.