Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки

«Между тем небо было постоянно затянуто тучами, и капитан сбился с курса. Так они плыли 70 дней, пока съестные припасы и вода почти не истощились...» Наконец они высадились на берег «и, увидев знакомые каждому китайцу растения, поняли, что это их родина...» Путешествие пришло к концу. Следует отметить, что это было за тысячу лет до того, как европейские мореплаватели отважились пуститься в плавание вдоль западного побережья Африки.

Первое судно, переправившее Фа Сяня с Цейлона на Яву, было безусловно цейлонским или яванским, второе – скорее всего китайским. Морские связи между Китаем и Красным морем относятся еще к концу правления Ханьской династии (25-220 гг. н. э.). Письменные документы периода троецарствия (221-265 гг. н. э.) рассказывают о четырех или семимачтовых кораблях, на, которых плавали китайцы Гуанчжоу и Аннама. И хотя огромные океанские суда средневековья были созданы в Китае во времена двух династий Сун (960-1269 гг. н. э.), кораблестроитель Ян Су уже примерно в 600 году строил большие пятипалубные суда, имевшие высоту от киля до верхней палубы свыше 100 футов. Впоследствии, при императорах династии Тан (618-906 гг.) морская торговля возросла, и «Тан Го ши-бу» – хроника, написанная в IX веке, но охватывающая более ранний период, – сообщает, что корабли южных морей возвышались над поверхностью воды настолько, что нужна была лестница высотой в несколько десятков футов, чтобы подняться на борт.

Прибыль, которую Китай извлекал из торговли с Африкой, а также огромные расстояния между ними заставляли китайцев строить более надежные корабли и совершенствовать искусство навигации. Как можно судить по сообщению Фа Сяня, мореходы Востока давным-давно умели ориентироваться по звездам, а капитаны эпохи Сун уже определяли курс корабля при помощи магнитного компаса. «Мы не знаем точно, – пишет Нидэм, – когда магнитный компас впервые стал достоянием моряков, после того как они долгое время старались держаться ближе к берегу. Скорее всего это произошло в Х веке». В 1086 году компасом уже наверняка пользовались, но лишь столетие спустя его стали применять на Средиземном море.

Другим изобретением, содействовавшим развитию мореплавания, были водонепроницаемые переборки. О них с восхищением писал Марко Поло в конце XIII века, но изобретены они были скорее всего значительно раньше. Секстан и ахтерштевень появились в эпоху Тан, по-видимому еще в VIII веке. Моряки времен династий Тан и Сун уже умели вести корабль против ветра. Писали, что паруса этих кораблей могут вращаться вокруг мачт, как дверь на петлях, а потому им не страшен и встречный ветер. Долго еще морякам Средиземноморья не удавался этот маневр. Океанские суда китайцев с вращающимися парусами были известны средневековому миру как суда, «врезающиеся в ветер».

К XII веку китайские корабли благодаря своей технической оснащенности уже могли плыть в любом направлении и на любое расстояние, хотя только в XV веке знаменитый адмирал Чэн Хо высадился в Восточной Африке. Среди развалин королевского замка древней Камбоджи Ангкор Вата сохранился камень, на котором, как полагают ученые, изображено китайское судно из Квантуна или Тонкина. Судно имеет две мачты с квадратными парусами, якорь и ахтерштевень. Оно относится к 1125 году. Это самое раннее из дошедших до нас изображений океанского корабля.

При всем своем мастерстве древние китайцы, видимо, не проникали за пределы восточной части Индийскогo океана, хотя их корабли были оснащены достаточно надежно, чтобы плыть значительно дальше. Тем не менее по этому вопросу специалисты не пришли к единому мнению. Известный французский китаевед Пеллио утверждает, что в период Ханьской династии (до 220 г. н. э.) корабли доходили до западных берегов Индийского океана. Возможно, что так оно и было. Китайские товары, безусловно, проникали в Красное Mope и в Средиземноморье еще в самом начале христианской эры. Бронзовые сосуды, которые кузнецы Мероэ копировали примерно в это время, попали к ним, скорее всего, морским путем. Кроме того, Китай торговал с Римом, хотя и через многочисленных посредников.

В одном китайском документе, относящемся к I веку до н. э., говорится о том, как чиновники имперского отдела переводчиков вместе с «добровольцами» вышли в море, «чтобы купить роскошные жемчуга, стекло, редкие камни и другие любопытные товары, заплатив за них золотом и шелками». Когда они приплыли в чужие страны, «купеческие корабли варваров переправили их в другие места, дабы они добрались до пункта назначения, и эти варвары также извлекли немалую прибыль». С расширением границ Китайской империи в эпоху Сун, в XII веке, китайцы прочно укрепились в торговых центрах Южной Индии. Главным их портом был Килон. Без сомнения, значительно раньше они достигли Аравии. В 947 году Масуди писал, что китайские суда бывают в «Омане, Сирафе, Обилле и Басре, а корабли этих стран ходят прямо в Китай». В 1154 году Идриси рассказывал, как когда-то в прошлом, когда Индия была в упадке, китайцы ликвидировали там свои торговые фактории и устроили их на островах Занедж – очевидно Мальдивских или Лаккадивских, хотя, возможно, имеются в виду крупные острова Юго-Восточной Азии. Архивы династии Сун, относящиеся к 1083 году, сообщают о втором посещении императорского дворца иностранным послом. Последние три иероглифа, обозначающие его имя, вполне можно прочесть как «зиндж». Этот посол приехал из таких отдаленных краев, что император Шэньцзун «в придачу к тем подаркам, которыми он одарил посла в первый раз, добавил еще две тысячи унций серебра». Если будущие исследования взаимоотношений Китая с Африкой не дадут нам ничего нового, этот посланец древней Африки – при условии, что он действительно прибыл оттуда, – останется единственным африканцем, зафиксированным в китайских документах вплоть до 1414 года. В этом году город Малинди отправил к императору послов, которые привезли ему в подарок жирафа.

Больше сведений мы можем почерпнуть, как обычно, из торговых отчетов. Хотя в древнем Китае всегда существовала придворная партия, осуждавшая всякие связи с иноземцами и внешнюю торговлю («внутренняя партия» в противовес «океанской партии»), заморская торговля в эпоху Тан приносила слишком большие барыши, чтобы можно было игнорировать ее или мешать ей. В период империи Тан, пишет Сулейман-купец незадолго до 850 года, Китай ввозил многие заморские товары и среди них «слоновую кость, благовония, медь, черепаховые панцири, камфару и рога нocopoгa». Все они облагались высокой пошлиной.

По прибытии в Гуанчжоу каждому кораблю вменялось в обязанность передать весь свой груз императорским чиновникам, которые запирали его на складе и хранили там до тех пор, пока не кончалась навигация. Три десятых всех товаров чиновники оставляли у себя под видом таможенной пошлины, а остаток возвращали владельцам, взимая, таким образом, поистине императорскую долю с купеческих прибылей. Но впоследствии даже и она стала казаться им недостаточной, и в 971 году, при первом императоре династии Сун, таможенники Гуанчжоу реорганизовали дело таким образом, чтобы обеспечить себе значительно большую долю доходов с экспорта и импорта. Незадолго до 983 года вся заморская торговля была объявлена государственной монополией и нарушившего ее били по щекам и ссылали на отдаленные острова.