Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки

Известно, что еще в III тысячелетии до н. э. на пастбищах Нижней Нубии паслись огромные стада скота. Это тот самый район, где, по словам Оркелла, «в настоящее время условия настолько суровы, что владелец водяного колеса, приводимого в движение мулами, с трудом может прокормить круглый год одного-двух животных». Всякий, кому придется побывать в диких местах к западу от Нила, заметит среди песка и камней русла вади – древних рек. Некогда полноводные, теперь они сухи, как воздух пустыни.

Непосредственные причины этого длительного и безжалостного процесса, продолжающегося до сих пор, неизвестны. Однако он, безусловно, начался в эпоху тех великих катаклизмов, которые оттеснили тропики к экватору, управляли наступлением и отступлением гигантских ледников и установили направление бурь и циклонов. Во всяком случае важно отметить, что Сахара стала приобретать роль огромного барьера на пути продвижения человека около пяти или шести тысяч лет назад, то есть примерно в то самое время, когда началась миграция негритянских народов и когда в Северной Африке складывалось оседлое земледелие. Став препятствием на пути сближения народов, живущих к северу и к югу от нее, пустыня оказала глубокое влияние на всю эволюцию человека в Африке.

Между всеми развивающимися цивилизациями Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока и Средиземноморья происходило интенсивное и почти непрерывное общение. В районах, лежащих к югу от Сахары, человек в своем передвижении также не встречал серьезных препятствий, так что негры или негроидные народы расселились почти по всей территории Африки южнее Сахары. Но Юг и Север все больше и больше отделялись друг от друга, и каждый из них пошел по собственному пути развития.

Это общее положение нуждается в оговорках. Контакты между Севером и Югом никогда не прерывались полностью. Караванные тропы и пути миграций тянулись к югу от Феццана до Нигера или вдоль побережья Красного моря и далее вокруг «Восточного рога» Африки – Сомалийского полуострова. Карфаген, например, торговал с Западной Африкой, и только скрытность финикийцев помешала потомкам выяснить, в каких размерах велась эта торговля и какой район она охватывала. Лошадь и колесница были широко распространены в Сахаре в течение нескольких столетий приблизительно после 1200 года до н. э. Позднее здесь появился верблюд. И все же путь через пустыню был долог и опасен. Даже в средние века немало арабов погибло, не выдержав испытаний двухмесячного перехода через Сахару сквозь знойные пески от колодца к колодцу.

Отсюда не следует делать вывод, что, не превратись Сахара в пустыню, человеческое общество в континентальной Африке развивалось бы по образцу народов, населяющих Средиземноморье. Этот обширный и многообразный континент неизбежно должен был развиваться неравномерно и скачкообразно, одни народы могли опережать другие в своем развитии. Сама природа африканского континента – леса и равнины, здоровый климат плоскогорья и малярийные испарения болот, обилие одних видов растений и полное отсутствие других – предопределяла неравномерность и своеобразие форм развития.

И тем не менее превращение Сахары в пустыню – далеко не маловажное событие в истории Африки. К северу от пустыни цивилизации свободно развивались и воздействовали друг на друга, обогащаясь все новыми и новыми изобретениями, конкурируя друг с другом и с культурами соседних народов, до тех пор пока на протяжении столетий не проделали путь от примитивного состояния до могущественных деспотий бронзового века. До народов, живших к югу от пустыни, доносились лишь отголоски этой жизни, глухое и невнятное эхо, замиравшее где-то вдали.

Вопрос о том, почему великие цивилизации прошлого возникли в долине Нила или в Месопотамии, а не в Северной Европе или Южной Африке, при нынешнем уровне наших знаний – только тема для интересных гипотез. Стоит, пожалуй, задуматься над тем, что древние цивилизации складывались и развивались в долинах рек, плодородные почвы которых орошались и обогащались естественным путем. Это характерно для всех древних цивилизаций, как бы они ни отличались друг от друга в остальном. Каждый год реки откладывали новый слой почвы – и притом исключительно плодородной. В таких речных долинах кочевники, открыв возможность добывать средства к жизни не только охотой и собирательством, но и земледелием, перешли к оседлой жизни. В процессе этого перехода бывшим кочевникам нужно было научиться приемам обработки земли. Решая эту проблему, особенно в тех местах, где реки ежегодно намывали новые слои почвы, они попутно разрешали проблему получения излишков продовольствия.

Когда появились излишки продуктов питания – доселе совершенно незнакомое явление, – появилась и основа для торговли. Но торговля в свою очередь усиливала тенденцию к оседлости, а оседлость порождала специализацию, разделение труда, рост городов. Рост городов приводил к зарождению цивилизации, появлению централизованной власти – автократии, доходившей зачастую до обожествления личности правителя, как это видно на примере Египта в период бронзового века и других государств древности. Потребовалось умение считать, хотя бы для того, чтобы знать, сколько товаров жрецы фараона хранили в его житницах и складах. А появление способов вычисления привело в свою очередь к появлению письма. Этот сложный и далеко не автоматический процесс развития установлен археологами на протяжении последних 50 лет – эры революционных открытий в археологии. И если точный порядок событий остается еще не выясненным, общий ход всего процесса можно считать установленным.

К югу от пустыни, на землях, почти наглухо отрезанных от цивилизаций древнего мира, события развивались по-иному. Условия для расселения в долинах рек, оказавшие решающее влияние на развитие Ближнего и Среднего Востока, Индии и Китая, по всей видимости, отсутствовали в континентальной Африке. И дело не только в этом. Земли здесь были настолько обширными, что не возникало желания создавать запасы пищи. Когда пищи становилось мало, древние народы просто переходили на другое место. И позднее, когда успехи земледелия и применение орудий труда «железного» века создавали большую плотность населения, чем данная территория могла прокормить, происходило то же самое: часть племени отпочковывалась и уходила в другие места.

Переселенцы чаще осваивали целинные, никем незанятые земли, но иногда им приходилось сталкиваться с более ранними пришельцами или кочевниками. Тогда процесс перемещения начинался сызнова и продолжался до тех пор, пока мигрирующие племена постепенно не оседали в лесах и на равнинах. От этой простой схемы есть большие и явные отклонения. Тем не менее к ней стоит прибегнуть, потому что она помогает объяснить и мотивы, вызывавшие заселение древней Африки, и процесс этого заселения. Ныне мы знаем историю многих племен. Каждая история неизменно повествует о долгих странствиях и обживании нового места. Достаточно часто в ней упоминается о переселении с севера или востока. Общий ход миграции, по всей вероятности, характеризуется направлением с севера на юг.