Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки

У хамитов «белое» происхождение: они ведут его, видимо, от «кавказской» расы, прародительницы большинства европейских народов. Однако это было так давно, что всякая попытка приложить к древним хамитам и. неграм современный термин «белые и черные» совершенно бессмысленна. Антропологи обычно говорят о двух основных группах хамитов в Африке – восточной и западной. Их появление в Африке окутано таким же туманом, как и появление негров. Подобно неграм, они могли быть аборигенами Африки, а может быть, их родиной была Азия и в Африку они мигрировали позднее. Некоторые ученые вообще сомневаются в том, что эти древние «хамиты» когда-либо населяли Африку. В своей блестящей и весьма убедительной работе, посвященной классификации африканских языков, американский ученый Д. Гринберг предлагает отказаться от самого термина «хамиты». По его мнению, народы Южной и Центральной Африки, говорящие на банту, принадлежат к той же великой семье, что и народы Западной Африки. Однако большинство ученых продолжает придерживаться «хамитской гипотезы», и вопрос, о том, какой из «древних народов» предшествовал другому, до сих пор остается открытым.

Впрочем, какова бы ни была последовательность миграций, почти несомненно, что смешение бушмена (или боскопоида) с негром и хамитом в более или менее отдаленном прошлом привело к появлению предков большинства современных африканцев. Таким образом, готтентоты Южной Африки, видимо, обязаны своим происхождением бушменам и хамитам, многочисленные же народы языковой группы банту произошли от смешения негров, хамитов и, в меньшей степени, бушменов. Существует также множество других возможных ила допустимых вариантов смешения рас. И хотя современные хамиты заселяют большую часть северо-востока континентальной Африки, народы языковой группы банту преобладают на южной половине континента, а «чистые негры» живут большей частью в Западной Африке, они отличаются друг от друга главным образом языком и малосущественными антропологическими характеристиками. Это отличие лишь в очень малой степени указывает на время миграции и границы расселения того или другого народа и, уж конечно, совершенно ничего не говорит о «полноценности» или «неполноценности».

Последнее обстоятельство следует особенно подчеркнуть, ибо мнимое превосходство хамита над негром, иными словами белого человека над черным, часто составляло и все еще нередко составляет «само собой подразумевающуюся основную предпосылку», как удачно, хотя и совсем по иному поводу, выразился в 1905 году Холмс, член Верховного суда США. Эта предпосылка абсолютно беспочвенна как по отношению к древней истории Африки, так и к ее сравнительно недавнему прошлому. Основной фактор эволюции человека в Африке, как и во всех других частях света, – не его расовая принадлежность, а условия окружающей среды. В мире просто не существует фактов, на основании которых можно было бы доказать или хотя бы допустить мысль, что негры, обитай они в Северной Африке, а не в Центральной, преуспели бы меньше египтян или берберов Нильской долины и побережья Средиземного моря (народов в основном хамитского происхождения).

В более поздний период истории скотоводческие племена хамитов вторгнутся в Восточную Африку, населенную по преимуществу земледельческими племенами негроидного, боскопоидного или смешанного происхождения, и установят там более отсталую общественную систему по сравнению с существовавшей ранее. И все-таки миф о «превосходстве хамитов», который иногда маскируют такими выражениями, как «само собой подразумевающаяся основная предпосылка», миф о том, что негры по своей природе принадлежат к низшей расе, отживает с большим трудом. Ведь совсем недавно один известный антрополог, специалист по Восточной Африке, анализируя обнаруженные в Кении следы первобытного народа, отметил, что хамитское происхождение этого народа почти не вызывает сомнений, если не считать «трудно объяснимой загадки, почему такой цивилизованный народ, как хамиты, стал бы обитать в таких широтах». Это все равно, что сказать, будто такой цивилизованный народ, как ирландцы, не стал бы жить среди болот. Ведь причиной определенных достижений ирландцев как и любого народа Африки, на пути к цивилизации и прогрессу была вовсе не расовая принадлежность, а условия окружающей среды.

Есть еще одна причина, заставляющая подчеркнуть это обстоятельство. Как часто достижения человека в Африке – достижения африканцев – объявлялись заслугой каких-то мифических «пришельцев извне». И не только хамиты дали повод говорить о «само собой подразумевающейся основной предпосылке» – врожденной неполноценности африканца (или негра). Когда в течение последних 50 лет на африканской земле обнаруживали какое-нибудь замечательное творение человека, для объяснения тут же привлекали целые сонмы неафриканских (или во всяком случае ненегритянских) народов. Сооружения Зимбабве в Родезии приписывались древним финикийцам. Творцами «Белой дамы» из Брандберга в Юго-Западной Африке считались художники древнего Египта. Греки или португальцы фигурировали в качестве вдохновителей и наставников тех, кто создавал изделия из терракоты и бронзы в средневековой Африке. Не были забыты даже хетты. Но сегодня ни у кого уже нет сомнений, что все эти феноменальные творения рук человека – памятники самобытной африканской культуры.

Проблема отсталости и прогресса – даже там, где она действительно существует, а не представляет собой просто домыслы европоцентрического мышления – решается не по признаку расовой принадлежности. Ключом к пониманию этой проблемы служат условия окружающей среды. Именно поэтому даже в тех случаях, когда африканские народы заимствовали что-либо извне, заимствованное – будь то приемы ремесел или догматы новой веры – всегда претерпевало изменения, приспособлялось к условиям окружающей среды, приобретало свою специфику и в конце концов становилось чисто африканским.

Как достижения, так и неудачи всегда приводят к одному и тому же сложнейшему и бесконечно интересному источнику – взаимосвязи человека и окружающей среды.

Незадолго до начала IV тысячелетия до н. э. Сахара начала терять свой зеленый покров. Огромные реки, катившие свои воды на юг, к Нигеру, и на восток, к Нилу (высохшие русла этих мертвых рек существуют по сию пору), иссякали и исчезали. Озера мелели. Люди уходили с обжитых мест.

Существует множество свидетельств этих трагических перемен. Хартумские негры раннего палеолита – люди, заложившие основы Нильской цивилизации и изготовлявшие сосуды еще до того, как их научились делать в Иерихоне, первом из известных миру городов, – жили у реки, которая во время наводнений поднималась на четыре-девять метров выше того уровня, что наблюдается при паводках сейчас. Они умели вырезать из кости зазубренные наконечники для копий, а позднее научились изготовлять удивительно остро отточенные гарпуны с несколькими зубцами и отверстием в рукоятке. Почти такие же гарпуны встречаются в районе Вади-Азауак, отстоящем на две тысячи миль к западу от Нильской долины, – там, где сейчас лежат мертвые пески Сахары.