Юлиан Семенов - Лицом к лицу

Миссис Скорцени потянулась за сигаретой. Отто сразу же протянул ей зажигалку - он был очень галантен и учтив.

- Так вот, - продолжал он, - фюрер отпустил всех офицеров, а мне приказал остаться. Он сказал мне, что его друга и брата Бенито Муссолини вчера предал король, а сегодня - нация: он арестован. "Для меня дуче - воплощение последнего римского консула, - говорил фюрер. - Я верю, что Италия будет оказывать нам посильную поддержку, но я не имею права оставить в беде основателя итальянского фашизма. Я должен спасти его как можно скорее, иначе его передадут союзникам. Я поручаю эту миссию вам, Скорцени. Это задание носит чрезвычайный характер. Об этом задании вы имеете право говорить лишь с пятью лицами: Борман, Гиммлер, Геринг, Йодль, генерал Люфтваффе Штудент". От фюрера я отправился к генералу Штуденту. Он познакомил меня с Гиммлером. Больше всего меня поразили в рейхсфюрере старые учительские очки в железной оправе. Потом пришла очередь поразиться памяти Гиммлера. Он начал вводить меня в курс дела: дал анализ политической обстановки в Италии. Он сыпал именами, как горохом по столу, он называл министров, генералов, руководителей банков - я не мог запомнить, естественно, и сотой части того, что он говорил. Полез за ручкой и блокнотом. Гиммлер изменился в долю мгновения. "Вы с ума сошли?! - чуть не крикнул он. - Беседы со мной - это государственная тайна рейха, а тайну надо помнить без компрометирующей записи!" Рейхсфюрер вдруг снова улыбнулся - он, я потом в этом убедился, часто встречаясь с ним, умел переходить от улыбки к окрику в долю секунды - и сказал: "Итак, мы убеждены, что Бадольо долго не продержится у власти. Итальянское правительство "в изгнании" только что заключило договор с союзниками в Лиссабоне - это достоверные донесения агентуры, базирующейся на "пенинсулу". Этот факт нельзя упускать из виду никоим образом. Вам отпущены считанные часы, Скорцени". Я закурил. Гиммлер воскликнул: "Неужели нельзя не курить?! Не думаю, что с таким умением вести себя вы сможете выполнить наше задание. Не думаю!" И - вышел. Я посмотрел на генерала Штудента. Тот поднялся: "Начинайте подготовку к операции". Когда все было готово, я прибыл к фюреру и рассказал ему мой план во всех тонкостях. Он одобрил план и поручил гросс-адмиралу Деницу и генералу Йодлю провести координационную работу. "Их части переведут в ваше полное распоряжение, Скорцени". На прощание фюрер сказал мне то, что я запомнил на всю жизнь: "Если вам не удастся спасти Муссолини и вы попадете в руки союзников, я предам вас еще до того, как петух прокричит в первый раз. Я скажу всему миру, что вы сошли с ума, я докажу, как дважды два, что вы безумец, я представлю заключения десятков врачей, что вы - параноик. Я докажу, что те генералы и адмиралы, которые помогали вам, действовали из чувства симпатии к дуче, став жертвами коллективного психоза. Мне надо сохранить отношения с Бадольо. Ясно?" [Конечно, Скорцени явно стремился преувеличить и приукрасить свои "подвиги". Все послевоенные годы он зарабатывал на этом. Существуют другие версии об операции "Айхе" ("Дуб"), в которой Скорцени и его подручные сыграли роль исполнителей.]

Скорцени откинулся на мягкую спинку кресла.

- Значит, Гесс летел в Англию с ведома Гитлера? - спросил я.

- Не с ведома, а по указанию Гитлера, - уточнил Скорцени. - Это был приказ фюрера. Гитлер понимал всю сложность похода на восток, он искал мира с Англией. Он был прав, когда поступал гак, - я в этом убедился, когда жил под Москвой осенью 1941 года. Я рассматривал в бинокль купола церквей. Мы вели прицельный артиллерийский обстрел пригородов вашей столицы. Я был назначен тогда руководителем специального подразделения, которое должно было захватить архивы МК. (Он точно произнес эти две буквы.) Я также отвечал за сохранность водопровода Москвы - я не должен был допустить его уничтожения.

(Я сразу вспомнил моего отца, который на случай прорыва гитлеровцев в Москву должен был остаться в подполье: он долго хранил в столе маленькое удостоверение: "юрисконсульт Наркомпроса РСФСР Валентин Юлианович Галин". Мою мать зовут Галина - отсюда конспиративная фамилия отца. К счастью, ему не пришлось воспользоваться этим удостоверением - Скорцени и его банду разгромили под Москвой.)

Скорцени приблизил ко мне свое огромное лицо, словно бы собираясь сказать самое главное.

- Май френд, - тихо, с чувством произнес он, - почему же вы лишаете права нас, немцев, преклоняться перед фюрером? Это теперь не опасно. Со смертью Гитлера история национал-социализма кончилась, навсегда кончилась...

(Как же тогда объяснить документ СФ-ОР-2315, переданный 18 апреля 1945 года в Управление военно-морской разведки Аргентины? Документ гласил, что агент "Поталио" извещает о деятельности агента третьего рейха Людвига Фрейде, который занят размещением значительных вкладов в банках "Алеман", "Трансатлантико Алеман", "Херманико", "Торнкист" на имя Марии Евы Дуарте. Еще 7 февраля 1945 года в Аргентину доставили на подводной лодке груз ценностей, предназначенных для возрождения нацистской империи.)

Скорцени отхлебнул джина. Он много пил. Глаза его постепенно становились прозрачными, водянистыми.

- Что вам известно роли Бормана?

Он сразу же откинулся на спинку кресла:

- Какой роли?

- Которую он сыграл в подготовке полета Гесса...

- Он не играл никакой роли.

- Вы убеждены в этом?

- Абсолютно.

Борман сыграл определенную роль в полете Гесса. Он смог п о д б р о с и т ь идею. Учитель Гесса профессор Карл Хаусхофер знал силу Бормана, его незримую организующую силу, ту, которой лишен Гесс, полубезумец, страдавший сексуальными кризами, и - вовремя переориентировался на Бормана.

"Хаусхофер вошел в астральную связь с герцогом Хамильтоном, - донесли Борману его доверенные люди. - Тот ждет прилета Гесса, они подпишут мир для рейха. Последние дни Хаусхофера посещают осязаемые видения нашего триумфа. Он не ошибается".

(Хаусхофер ошибался. Он дорого заплатил за свои ошибки. В августе 1944 года после неудачного покушения на Гитлера был казнен самый его любимый человек на земле - сын, Альбрехт. В его окровавленном пиджаке, после того как офицеры СС выстрелили ему в затылок, а затем - контрольно - в сердце, были найдены стихи-проклятие:

Отец, верь, с тобою говорила судьба!

Все зависело от того, чтобы вовремя

Упрятать демонов в темницу...

Но ты сломал печать, отец,

Ты не побоялся дыхания дьявола,

Ты, отец, выпустил демона в наш мир.

После войны Карл Хаусхофер убил свою жену и себя - ему больше не для чего было жить. Но это случилось не сразу после нашей победы. Целый год он ждал, веруя в чудо, - он все же верил, что Гитлер возродится из пепла. Воистину, слепая убежденность страшнее цинизма.)