Юлиан Семенов - Майор Вихрь

- Перестаньте, болван вы этакий! Что это за скотство - бить женщину!

Потом этот же человек мягко произнес:

- Я приношу вам извинения за это безобразие, девушка. Пожалуйста, садитесь в машину.

Ане перевели слова немца. Он дождался, пока ей

то перевели, и обратился к своему подчиненному:

- Мне совестно за вас, обер-лейтенант. У вас стиль мясника, а не офицера германской армии.

- На русском фронте погиб мой брат, - тихо ответил обер-лейтенант.

- Война - не игра в серсо! На войне убивают.

После первого дня допросов Берг понял: с этой девицей ни о чем не договориться, если следовать обычным канонам вопросов и ответов. Она будет врать, а если ее уличить - замолчит. Берг решил идти другим путем пробный шар он подпустил при ее аресте. Когда отчитывают в присутствии арестованного того, кто его брал и бил, - это неплохой аванс для дальнейшей работы. Берг решил поиграть с русской: он решил завербоваться к ней, а уж потом через нее выйти на остальных участников группы, заброшенной в тыл. Решив партию так, он вызвал Аню на допрос ночью, когда все остальные сотрудники военной разведки разошлись по квартирам и во всем здании осталось только пять человек: четыре охранника и полковник.

Берг усадил Аню в кресло, включил плитку и поставил чайник. Потом он сел напротив нее - близко, так, что их колени соприкасались, и начал улыбчиво и грустно рассматривать девушку. Весь день он вел допрос через переводчика, никак не выдав свое знание русского языка. Это был тоже ход. Берг рассчитывал на этот ход. Он тихо сказал:

- Вот такие пироги, золото мое...

Сказал он это с таким милым волжским оканьем, что Аня отпрянула к спинке кресла.

"Яростной убежденности большевиков глупо противопоставлять гестаповский фанатизм. Коса найдет на камень, - думал Берг, рассчитывая все ходы будущей операции после первых восьми часов допроса. - Надо искать иные пути. Косе надо подставлять траву. Но она, эта подставляемая трава, должна оказаться такой густой, что коса в ней сначала затупится, а потом запутается. И направить косу нельзя - точильного камня поблизости нет".

- Только тихонько говори, - перешел на шепот Берг, - здесь даже стены имеют уши.

Он отошел к шкафу, открыл дверцы, выдвинул большой американский автоматический проигрыватель "Колумбия", поставил несколько пластинок и включил музыку. Он слушал

анго, закрыв глаза и покачивая в такт головой.

- Слушай, - сказал он, медленно подняв тяжелые веки, - слушай меня внимательно. Я не хочу знать ни твоего настоящего имени, ни кто ты, ни с кем связана. Я постараюсь тебе помочь, но не ценой предательства, а иной ценой. Не понимаешь?

Все это было так неожиданно, что Аня, покачав головой, также шепотом ответила:

- Не понимаю.

- Я хочу, чтобы ты мне ответила только на один вопрос, - сказал Берг очень медленно, - ты считаешь, что все немцы с Гитлером или нет?

- Нет, - ответила Аня, - не все.

- Как ты думаешь, может под погонами полковника скрываться человек, не симпатизирующий фашизму?

- Такие люди сдаются в плен. '

- Верно. В плен могут сдаться люди, которые находятся на переднем крае. А что делать человеку - я не о себе говорю, не думай, у нас ведь идет отвлеченный разговор, - так вот, что делать человеку, который не имеет возможности сдаться в плен?

- Гитлера застрелить - вот что.

- Ну, хорошо... Я этого твоего ответа вообще не слышал. Я повторяю свой вопрос: как такому человеку доказать свою антипатию фашизму?

- Чего вы от меня хотите? - спросила Аня.

- Ничего, - сказал Берг. - Сейчас будем пить чай - всего лишь. Ты любишь как - покрепче или слабенький?

- Покрепче.

- Зря. От крепкого чая портится цвет лица.

- У меня уж и так испортился цвет лица, - сказала Аня и пощупала синяк под глазом.

- Пойми его. У этого офицера на фронте погиб брат, молоденький мальчик.

- Про молоденького он не говорил. Он сказал - просто брат.

"Барышня знает немецкий", - отметил для себя Берг, но вида не подал.

- Ну, все равно брат. Родной ведь человек.

- Не мы все это начали.

- Тоже верно. Я не оправдываю его, просто я пытался тебе объяснить, почему он был несдержан.

- Может, вы скажете, что у вас не пытают?

- У нас - нет. У нас расстреливают. Пытают в гестапо, а я - не гестапо, я армейская разведка. Абвер. Вернее, бывший абвер. Слыхала?

- Нет. Не слыхала.

- Ну, это не важно, - улыбнулся Берг и посмотрел в глаза девушке, - я не ловлю тебя, не думай.

- А я и не думаю.

- Сколько тебе сахару класть?

- Чем больше - тем лучше.

- Четыре. Достаточно?

- Можно и пять.

- Ну, пожалуйста. Давай положим пять. Сам я пью вприкуску.

- Откуда вы так хорошо знаете русский?

- Я не могу тебе ответить.

- Почему?

- Потому, что это - моя тайна, а если ее узнаешь ты, это перестанет быть тайной. Вас виссен цвай, виссен

дас швайн.

Аня промолчала.

- Поняла? - спросил Берг.

- Нет, не пояяла.

- А что же не спрашиваешь?

- Сами скажете, если надо.

- Верно. Это значит: что знают двое, то знает и свинья.

- Горячий чай-то... Не притронешься.

- А ты не торопись. У нас есть время.

- Сейчас сколько?

- Двенадцать.

- Вы меня долго продержите?

- Сколько захочешь. Я приказал дать тебе одеяло в камеру.

- Мне дали. Спасибо.

- Господи, не за что...

- Так я не пойму - чего вы от меня хотите?

- Ровным счетом ничего, - мягко улыбнулся Берг. - Я хочу пофантазировать. Представь себе: русской разведчице - не тебе, не тебе, а какой-то другой, тебе незнакомой - дают возможность бежать. Так? И даже помогают ей перейти линию фронта. Или наладить радиосвязь отсюда. Только с одним условием: чтобы она сказала в разведотделе или в генштабе, что, мол, в одной из германских армейских группировок, одной из самых сильных, скажем, группировок, есть человек, который хотел бы войти в контакт с русской разведкой. Как ты думаешь, пойдут на это большевики?

- Откуда я знаю...

- Ты не знаешь, понятное дело... Я ведь не о тебе говорю, я просто фантазирую. Позволь и себе пофантазировать. Как ты думаешь, пойдут на контакты с таким человеком или нет?

- Из немецких тюрем побег невозможен.

- Конечно, невозможен, если ты попала в гестапо. Но ты попала в руки армейской секретной службы. Из гестапо никто не убегает. Оттуда устраивают побеги для перевербованных агентов - только лишь. Вот недавно такой побег гестапо устроило одному перевербованному агенту прямо с краковского рынка.

Берг мельком глянул на девушку: он хотел видеть ее реакцию. Если она связана с тем бежавшим от гестапо русским, она не может не прореагировать. Но лицо ее осталось спокойным, никак не напряглось, и руки тоже спокойно лежали на коленях.

"Значит, она не связана с тем человеком, - решил Берг, - видимо, это другая группа. Через нее я все выясню о Мухе. По его описаниям, это, конечно, она".