Максим Калашников - Новая инквизиция. Кто мешает русскому прорыву?

Нет ничего более неподходящего для прорыва в новый мир, чем вот такой, изверившийся, сломленный духовно, циничный «человеческий капитал». Он по определению не готов создавать нечто неслыханное, нечто первое во всем мире. Он не может идти неторными, неизведанными путями. И потому он жутко ненавидит тех, кто на это способен. Например, Виктора Петрика.

Но и на эту беду-причину инновационного паралича русских нам придется наложить еще одно обстоятельство.

Тяжелый комплекс национальной неполноценности.

Пародийная комиссия академика Тартаковского, вынесшая в начале 2010 года своеобразный «приговор» работам Мастера, сделала одну буквально Фрейдову оговорку. Оговорку, которая, как известно, вскрывает нутро говорящего. Так, пренебрежительно отозвавшись о присадке к бензину, созданной Мастером, она написала:

«Предложения В. И. Петрика расходятся с современной генеральной тенденцией во всем мире. В настоящее время предполагается получение высокооктанового бензина не на основе ароматических углеводородов или присадок, а на основе углеводородов разветвленного строения – „изомеризатов“ и „алкилатов“, т. е. компонентов глубокой переработки нефти…»

Прониклись, читатель? Итак, если ты изобрел нечто, что не делают на Западе, то ты отошел от некоей «генеральной линии» и за это можешь быть затоптан Академией наук РФ. Просто потому, что ты не подражал загранице, а изобрел что-то свое. Причем неважно, что изобретение Мастера позволяет буквально за копейки получать горючее европейского качества на старых заводах здесь и сейчас и экономит десятки миллиардов на постройке новых мощностей. Ты приговорен уже потому, что осмелился пойти собственным путем, а не раболепно копировал Запад.

В этом решении «комиссии Тартаковского» – все убожество нынешней российской науки, ее преклонение перед заграницей. Причем она уже не стесняется писать о своей смердяковщине без всякого стеснения, совершенно открыто…

Страшное время, тянущееся с конца 1980-х годов и продолжающееся ныне, породило жуткое явление: массовое неверие русских в собственные силы. Эпоха от Горбачева до Путина дала поочередное массированное внушение (всей мощью СМИ!) чувства национальной неполноценности, затем – позорное крушение страны и последующий шабаш трупоедов-мародеров на ее обломках. Потом – кошмар нарастающей отсталости и ужас деиндустриализации. Потом – апатию и скотское потребительство, цинизм и тотальную коррупцию. В итоге русские (коихуже правильнее называть уже бывшими русскими, расеянами) получили стойкий комплекс неполноценности. Теперь огромная доля русских в глубине души уверена в том, что мы – вечные лузеры и недотепы, что мы ничего не можем и никогда не могли, что все лучшее – за границей, а не в «сраной Рашке» (на сраной Украине). Западные технологии всегда будут лучше наших. Наши изобретатели и новаторы – наверняка все циничные жулики, стремящиеся только облапошить и «на бабки развести».

Этот комплекс национальной неполноценности прекрасно накладывается на фактор сопротивления науки старой парадигмы. Ее научная инквизиция получает возможность заляпать дерьмом любого, кто ей неугоден. При этом миллионы расеян, пораженных цинизмом и комплексом собственной неполноценности, с радостью и совершенно добровольно поучаствуют в травле и уничтожении гениев новой волны. Ибо постсоветские «бывшие русские» одновременно завистливы до ужаса. Им очень приятно смешивать с грязью всякого, кто выделяется из их серой массы.

Уж сколько раз говорил о том, что мы вступили в эпоху Темных веков-2, когда и массы отупели да опустились. Лишний раз в этом убеждаюсь, ибо не только Петрик, но и я сам с этим каждодневно сталкиваюсь. Почти тотальное настроение: «Ничего нового изобрести уже нельзя, все изобретения – шарлатанство и обман, только повод освоить бабки». Да, думать и придумывать самим, мол, не надо: надо только кого-то копировать. Да хоть Европу!

Бывшие русские превращаются не только в разобщенных и бессильных, но и в существ со старческо-брюзжащим сознанием, злых на все и вся. В том числе и друг на друга. Дух дерзости и поиска покинул их. Потерявшие крылья и духовно оскопленные, они верят самым диким слухам и откровенным «уткам»: мозговой аппарат отключен, самостоятельно думать экс-русские отучены. Что скажет свора щелкоперов – тому и верят. Что вдолбит в башку «ящик» – то и повторяют.

Только не надо говорить о том, будто Максим Калашников, как и либералы, заговорил о том, что «народ у нас не тот». У нас народ – тот. Был. Когда-то. А теперь народа нет. Есть глупая атомизированная масса. Последний «привет» от русско-советского народа наблюдался в 1992–1993 годах, когда тогдашние протестные акции выводили на улицы десятки тысяч человек. Они брали в осаду Останкино, в мае 1993 года вступили в столкновения с ОМОНом, да такие, по сравнению с которыми май 2012-го – детский лепет. А осенью 1993-го люди даже на бронетехнику кидались. То были последние попытки тогда еще существовавшего народа сбросить с шеи оккупантов-паразитов. Люди советской закалки не были рабами: они могли бунтовать. Но тогда их подавили и чуть более чем за десятилетие вывели породу россиян-импотентов (во всех смыслах), завистливых, сварливых и глупых. Существ нового феодализма. А они, как показывает опыт, не только рабы власти и патологические «разобщенцы», но и дремуче ненавидят новое в науке и технике. Налицо, так сказать, «ген со сцепленными признаками».

Кроме того, деиндустриализация привела к всплытию у экс-русских реликтов средневекового сознания, глухо враждебного к инновациям. Как написал Иван Янушкевич, мы вернулись ко временам «картофельных бунтов».

«… На протяжении веков те правители России, кто загорался идеей внедрения инноваций, сталкивались с яростным противодействием со стороны „темной“ и малообразованной народной массы. Доходило до курьезов, как, например, с картошкой, которую полтора столетия назад крестьяне считали грехом употреблять в пищу. Когда правительство попыталось привить эту сельскохозяйственную культуру, то по всей стране прошли „картофельные бунты“, вызванные слухами, что якобы людей хотят отравить. Между тем, распространение картофеля впоследствии неоднократно спасало от голода в неурожайные годы.» (Дополню Янушкевича: посадки картофеля пришлось буквально силой внедрять и во Франции, и в Германии, где картошку называли «чертовым яблоком». – М. К.)

А что изменилось сегодня? Вот как оценивает нынешнюю ситуацию кировский губернатор Никита Белых «Я, находясь в оппозиции, очень не любил власть. Сейчас я продолжаю власть не любить, но, честно говоря, начинаю не любить и общество… Более деструктивного, несговорчивого, неадекватного и тупого института, чем общество, не существует… Оно не готово к реформам, привыкнув либо „сидеть на кухне“, либо бесцельно „шляться по улицам“.