Константин Ячменихин - Алексей Андреевич Аракчеев

Все началось, казалось бы, с пустяка. В артиллерийском складе кто-то из солдат украл позумент со старинной гвардейской колесницы. Аракчеев должен был немедленно доложить о происшествии императору, но караул во время кражи нес батальон генерал-майора Андрея Аракчеева, и брат попытался выручить его, сказав императору, что охрана была якобы от полка генерал-лейтенанта Вильде, который и был немедленно отстранен от должности. Через И. П. Кутайсова Вильде сумел довести до императора правду, и 1 октября 1799 г. «за ложное донесение» оба брата были отправлены в отставку, причем Аракчееву было запрещено приезжать в столицу [11] 11. Якушкин В. Сперанский и Аракчеев. М. 1916, с. 8. . В армейских кругах его отставка вызвала радость: пошатнулась одна из опор бессмысленной железной дисциплины, которая изматывала своей педантичностью и жестокостью. Кроме того, гатчинцы, с которыми ассоциировался Аракчеев, влившись в старую гвардию, всегда вызывали у гвардейцев чувство презрения.

Служба Павлу I положила начало карьере Аракчеева. Однако трудно согласиться с утверждениями, что в этот период он оказывал сколько-нибудь значительное влияние на формирование внутренней политики или хотя бы на процесс насаждения в армии прусских порядков. Тем более неправомерно называть его временщиком при Павле I: для этого он все-таки занимал довольно скромные должности. То был лишь фундамент последующей головокружительной карьеры, которая продолжалась без малого 25 лет. И еще одна деталь: отсутствуют какие-либо надежные свидетельства садистской жестокости Аракчеева по отношению к подчиненным. Да, были жестокость, педантичная требовательность. Но версия о выдергивании усов и избиении тростью перекочевала в историографию из небесспорных сообщений мемуаристов.

О грузинских годах жизни Аракчеева (1799–1803) известно мало. В своем уединении он практически не покидал имения. (По непроверенным данным, накануне 11 марта 1801 г. Аракчеев был вызван Павлом I, однако заговорщики помешали ему приехать в Петербург.) Одним из его немногочисленных корреспондентов оставался Александр, сообщавший в письмах как о государственных, так и о личных делах, хотя и не поспешил возвратить его из ссылки, когда стал императором.

Преданность Аракчеева Павлу I и его идеям не вызывает сомнения. Но что же сблизило его с Александром I, который значительно отличался и от своего отца, и от Аракчеева как воспитанием, так и образом мыслей и приемами государственной деятельности? Был ли Аракчеев искренен? В чем был смысл этого союза? Ответы на эти вопросы заключаются во многих конкретных обстоятельствах. Александра I и Аракчеева очень сближала, например, страстная привязанность к армии, с ее строгими порядками, экзерцициями и вахтпарадами. Аракчеев всегда тонко улавливал настроения и желания своих покровителей, никогда не высказывал ни слова против, умело сдерживая свои чувства. Кроме того, Александр I, еще будучи наследником, получал от него существенную помощь: Аракчеев играл роль буфера между отцом и сыном, которого Екатерина II прочила в наследники, и это, естественно, не могло не наложить отпечаток на их взаимоотношения. Но когда Павел предложил Аракчееву следить за Александром как за «бабушкиным баловнем», то встретил категорический отказ.

В мае 1803 г. возвращенный на службу Аракчеев был назначен инспектором всей артиллерии, то есть, не выходя сразу на политическую авансцену, занятую участниками «негласного комитета», ведает только специфическими вопросами артиллерийского дела. В кампанию 1805 г. Аракчеев находился в свите императора. Но когда в разгар боя при Аустерлице Александр I предложил ему командовать одной из колонн, он, сославшись на расстроенные нервы, решительно отказался и после этого ни разу не принимал участия в боевых действиях. Большинство современников и историков полагали, что боевого генерала из Аракчеева не получилось из-за его патологической трусости.

Ведь в ту романтическую эпоху многие генералы и офицеры искали «поля брани». А вот Аракчеев в апреле 1812 г. писал брату Петру: «Но беспокоит меня то, что… велят мне ехать и быть в армии без пользы, а как кажется только пугалом мирским, и я уверен, что приятели мои употребят меня в первом возможном случае тем, где иметь я буду верный способ потерять жизнь» [12] 12. Русская старина, 1874, № 5, с. 191. . Сам он успокаивал себя тем, что считал своим уделом не командование войсками на поле боя, а военно-административную деятельность. И позже, в 1812 г., даже в составе императорской квартиры он не рисковал появляться на поле боя. Вероятно, поэтому он и не принял звания фельдмаршала, которое хотел присвоить ему наряду с Барклаем де Толли Александр I в марте 1814 года [13] 13. Столетие Военного министерства 1802–1902. Т. 3. Ч. 1. СПб. 1909, с. 18–35. . Это значило бы бросить вызов обществу.

Печатные экземпляры указа Аракчеев приказал немедленно уничтожить (в его личном архиве сохранился лишь один экземпляр).

Но все это не помешало дальнейшей дружбе и сотрудничеству с Александром I, которого, напротив, в трусости упрекнуть было трудно. Более того, в июне 1807 г. последовало присвоение Аракчееву чина генерала от артиллерии с назначением состоять при императоре «по артиллерийской части» [14] 14. Якушкин В. Ук. соч., с. 40. и с правом издавать от его имени указы по артиллерии. Тут-то и начались радикальные преобразования, которые сыграли свою роль в успешном исходе Отечественной войны и во время заграничных походов.

После заключения Тильзитского договора Александр I пытался путем замены отдельных должностных лиц сгладить впечатление от очевидных неудач во внешней политике. В январе 1808 г. Аракчеев стал военным министром и генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии. Он согласился вступить на эти должности при условии значительного расширения полномочий военного министра, вплоть до подчинения ему главнокомандующих армиями. Требуя единоличных докладов императору по военному ведомству, Аракчеев пытался не допустить какого-либо соперничества своему влиянию на Александра I.

Естественно, что столь неожиданный для многих взлет Аракчеева вызвал бурю негодования со стороны сановников-аристократов, оттесненных им на второй план. Таким образом, Александр I является в своих отношениях к Аракчееву не жертвой безотчетного увлечения его личностью, а, наоборот, господином, сознательно употреблявшим Аракчеева в качестве орудия для исполнения своих планов. Когда Александр I был наследником, Аракчеев был ему нужен, чтобы заслониться от отца, а когда сам начал царствовать, то приближал к себе Аракчеева всякий раз, когда считал необходимым заслониться им от своих подданных [15] 15. Кизеветтер А. А. Император Александр I и Аракчеев. В кн.: Исторические очерки. М. 1912, с. 68. . Возвышение Аракчеева — жесткого, точного и волевого исполнителя — было ответом на недовольство общества условиями Тильзитского мира, континентальной блокадой, унижавшими чувство национального достоинства.