Василий Васильевский - Печенеги

На третий день она уже была за Балканами, где соединилась с прочими ее соплеменниками.

По дороге, теперь уже хорошо знакомой, печенеги скоро воротились и, раскинув свои кочевья при подошве Балкан, ближе к Адрианополю, начали опустошительные набеги на города и села Фракийского округа. Константин Арианит, адрианопольский воевода, пошел на них со своим ополчением, но был разбит на голову при крепости Диамполе близ балканских проходов. Константин Мономах принужден был вызвать свои военные силы из Азии, где турки-сельджуки оставили на короткое время в покое византийские владения, чтоб овладеть столицею халифата Багдадом. В ожидании, когда соберется вся его армия, Мономах сделал еще раз попытку склонить печенегов к покорности или, по крайней мере, к дружелюбному соглашению. В Константинополе оставались еще Тирах и несколько князей печенежских, задержанных здесь с 1048 года. Осыпанные богатыми дарами, обнадеженные еще большими милостями в будущем, они были отправлены в печенежские кочевья с поручением уговаривать своих соплеменников к примирению с византийским императором и с клятвенным обязательством, во всяком случае, воротиться назад.

Но в родных вежах печенеги забыли свои обещания, отреклись от христианского креста, на котором клялись, и от самого крещения. Византийцы увидели Тираха во главе печенежской конницы, когда их полки собрались и дело дошло до борьбы в открытом поле. Ополчения «восточных» округов под главным начальством евнуха Никифора, который был некогда домашним священником у Мономаха, потом покинул служение алтарю ради мирского славолюбия и носил теперь звание ректора и стратопедарха, и сверх того отряды наемных франков с их предводителем Ерве прибыли из Азии. Через так называемый Железный запор византийцы перешли за Балканы и расположились в местности, носившей название Диакене неподалеку от Ста Холмов, где были главные становища печенегов. Воинственный евнух Никифор был уверен в победе и боялся только одного: как бы печенеги не разбежались преждевременно; ему хотелось захватить их всех разом. Такие надежды разделяла вся византийская армия, которая даже запаслась веревками и ремнями, чтобы вязать пленных печенегов. Византийская кичливость была наказана самым чувствительным образом: печенеги, оградившись кругом своими телегами, отбили два нападения византийцев, осыпая их сверху градом стрел, метко пускаемых, а затем сами перешли в наступление.

Византийская армия не устояла, ее вожди первые показали пример бегства. Поражение было страшное, множество убитых осталось на месте битвы, остатки разбитой армии Никифора едва нашли себе спасение в лесах и ущельях Балканских гор. После этого никто не мешал печенегам грабить и разорять Македонскую провинцию; два или три раза они возвращались в свои палатки, отягченные богатой добычей. Так прошло время от осени 1049 года до наступления следующего лета. 8 июня 1050 года печенеги явились под Адрианополем, где в укрепленном лагере снова собрались значительные силы под начальством Константина Ариа-нита. Наученный опытом, адрианопольский воевода хотел соблюдать самую большую осторожность. Он не выходил из-за рвов и окопов, которыми огражден был его укрепленный лагерь, и располагал напасть на печенегов только тогда, как их пыл остынет и силы утомятся в напрасных попытках против неприступной позиции. Это был, нужно думать, самый благоразумный образ действия против нетерпеливых варваров.

Но план был разрушен своевольною и неуместною отвагой одного из второстепенных начальников. Не дожидаясь позволения главного вождя, он вышел из окопов и завязал сражение. Печенежская конница, как вихрь, накинулась на византийскую пехоту и смяла ее. Константин Арианит, чтобы спасти стесненный отряд от несомненной гибели, поспешил на помощь подчиненному, нарушившему требования дисциплины. Общее сражение завязалось в адрианопольских предместьях, на вспаханных полях и среди виноградников. Византийцы были обращены в бегство, при чем оставили множество убитых на месте сражения. Сам главный воевода Константин, очевидно, самый способный в среде вождей Мономаха, тяжело раненный, попался в плен печенегам и за покушение на жизнь их князя, сделанное в порыве болезненного раздражения, погиб мучительной смертью. Уцелевшая часть разбитого войска спаслась за окопами, которых не следовало оставлять, и должна была здесь выдержать осаду. Печенеги пытались завалить ров каменьями и ветвями порубленных виноградников. Быть может, они и успели бы взять лагерь, но счастливый случай, направивший удар греческой катапульты в Сулчу, одного из печенежских князей, спас греков от этой опасности. Ошеломленные смертью своего предводителя, услышав в то же время о приближении болгарского ополчения, печенеги, сняв осаду, рассеялись.

Зато их разбойнические шайки стали появляться в разных местах Македонии и Фракии, везде оставляя за собою страшные следы. Опустошая поля, сжигая села, уводя в плен или избивая жителей, печенеги не щадили самых малых детей и зверски умерщвляли их, отнимая от материнской груди. Некоторые дерзкие отряды дошли почти до самых стен Константинополя. Тогда Мономах принял наконец близко к сердцу бедствия своих подданных, что за ним не всегда водилось. Он хотел лично стать во главе своей гвардии, чтоб биться с врагами, и только жестокая подагра, следствие невоздержной жизни, заставила его остаться в креслах, в которых он с некоторого времени сидел неподвижно.

Против печенежских наездников, подошедших к столице, вместо больного императора, отправился один из спальных евнухов императрицы Зои, патриций Иоанн, по прозванию Философ, приняв начальство над императорскими телохранителями и дворцовой прислугой. Евнух нашел печенегов недалеко от Константинополя, напал на врагов, когда они спали непробудным сном, и перерезал всех их. На крестьянских телегах привезены были груды печенежских голов в столицу и представлены императору. Самым лучшим и единственно возможным средством для защиты обеих провинций Македонии и Фракии пока был признан следующий способ ведения войны. Византийская армия засела по крепостям. Когда печенеги рассыпались в окрестностях для грабежа, или еще лучше когда они, обремененные затруднительной тяжестью добычи, возвращались назад, тогда только византийские отряды выходили из своих укреплений и отнимали награбленное богатство, не всегда отдавая его обратно в руки пострадавших жителей.

Еще раз прибег Константин Мономах к средству, которое уже было испытано и оказалось совершенно непригодным. Из всех печенежских князей, принятых в византийское подданство около 1048 года, оставался в Константинополе один Кеген, излечившийся от ран, но содержимый под стражей со времени известного покушения на его жизнь. Он был выпущен на свободу и отправлен к печенегам, чтоб уговорить их к миру или, по крайней мере, отвлечь от общего печенежского союза Пагуманидов и Белемарнидов, некогда признававших его власть. Заподозренный прежде Мономахом, Кеген, по-видимому, хотел исполнить свое обещание добросовестно. Но у него было много врагов, которые давно искали его гибели. Заманив к себе Кегена обманом, приверженцы Тираха убили его и рассекли труп его на мелкие части.