Андрей Богданов - 1612. Рождение Великой России

Старцы умилялись. Средневечные радовались возможности показать свои достатки. Молодежь была в восторге, избавившись от родительской опеки. Нищие были обеспечены щедрой милостыней. Патриарх Игнатий с виднейшими архиереями отслужил по случаю воссоединения царской семьи торжественную литургию в Успенском соборе.

Царица Марфа Федоровна разместилось в кремлёвском Вознесенском девичьем монастыре, где для неё были возведены новые роскошные покои. Она содержалась, как сам Дмитрий Иванович, получая из дворцовых ведомств всё лучшее, от яств до драгоценностей и мехов. Почтительный сын каждодневно навещал её, проводя в беседах часа по два и выказывая столько ласки и почтения, что закоренелые скептики вынуждены были признать его родным сыном Марфы Федоровны. Только получив благословение царицы, Дмитрий Иванович согласился назначить день своего венчания царским венцом.

30 июля 1605 г. патриарх Игнатий в присутствии всего Освященного собора, Боярской думы, московского и выборного дворянства, представителей городов и сословий по традиционному обряду венчал на царство счастливо спасшегося от происков врагов «государя Рюрикова корня». После службы в Успенском соборе церемония продолжилась в Архангельском храме — усыпальнице великих князей и царей. Дмитрий Иванович облобызал надгробия предков и принял на главу шапку Мономаха.

Князь Михаил Васильевич не догадывался о самозванстве Дмитрия Ивановича. Он не участвовал в попытке опорочить призванного народом царя, чуть было не приведшей на плаху старого интригана Василия Ивановича. Впрочем, Василий Шуйский вскоре был возвращён из ссылки и приближен к самодержцу.

Помимо брезгливости, которую вызывала у честных людей личность бессовестного властолюбца Василия Шуйского, соучаствовать в интригах против государя Скопину мешала благоразумная политика Дмитрия Ивановича. С его воцарением прекратилось страшнейшее бедствие — гражданская война. С отдельными ещё сохранявшимися островками неповиновения государь предпочитал решать дело миром.

Наиболее острые требования участников гражданской войны были удовлетворены. Первыми поддержавшие царя южные уезды были освобождены от налогов. Там был запрещен сыск крестьян, сбежавших во время голода. Понимая, что нищие дворяне неизбежно будут разорять крестьян, царь резко увеличил владения дворян в Центральной России и вдвое повысил им денежное жалование.

К удовольствию Скопина и других честных людей, царь отменил кабальные записи на холопов с указанием нескольких пожизненных владельцев (отца, братьев, сыновей и т.п.). Это означало свободу примерно для четверти холопов, которые могли честно наниматься к хорошим хозяевам. Дмитрий готовился, в интересах крестьян и хороших землевладельцев, восстановить выход в Юрьев день.

Речи Посполитой, способствовавшей походу Дмитрия Ивановича на Русь, было отказано в обещанных территориальных уступках. Более того, царь захотел утвердить признание на международной арене наивысшего, имперского, статуса Российского государства.

Не получила вожделенных завоеваний на востоке и Католическая церковь, делавшая ставку на самозванца. Правительство Дмитрия Ивановича, в котором немаловажную роль играл Скопин-Шуйский, нашло лучший выход из опасного конфликта соседних славянских держав и противоборствующих церквей.

Царь предложил с помощью римского папы соединить силы христианских государств против агрессии мусульман в Европе. Для России и Речи Посполитой (в которую входили земли Польши, Литвы, Белоруссии и Украины) турецкий султан и его вассал крымский хан были страшными врагами. Уже столетие турки вели наступление в Европе. Рознь христианских государств не давала его остановить. Ежегодно тысячи православных и католиков, захваченных татарами, продавались на рынках Османской империи. Вместе разгромить врагов Креста Христова и освободить Константинополь — это была святая цель. Она действительно могла объединить всех славян и христиан.

Польский король Сигизмунд III был лишен возможности настаивать на территориальных притязаниях к России. Ведь немалая часть польско-литовских магнатов и шляхты стала на сторону Дмитрия Ивановича. Особенно когда царь объявил, что хочет закрепить союз с братьями и соседями браком с дочерью сандомирского воеводы Мариной Мнишек. Даже у неутомимых в интригах иезуитов были связаны руки, пока папа Павел V надеялся на союз с Россией в борьбе с наступлением мусульман, доходивших уже до Вены и угрожавших Италии.

Невозможно понять трагическое завершение царства Дмитрия Ивановича, не представив состояние эйфории, в которой пребывал тогда Московский двор, от государя до последнего жильца. Пугавшая «верхи» гражданская ненависть казалась забытой. Столица наряжалась. Ради торжеств и военных приготовлений царь не жалел денег и щедро раздавал служилым людям драгоценные ткани на парадное платье.

Выезды государя приветствовали толпы богато одетых москвичей, вкушавших прелести мира и свободы предпринимательства. Праздничный дух мотовства проник в ряды почтенных горожан. Вечерами они подсчитывали свои растущие доходы и понимали, что имеют средства соперничать в роскоши с задававшим тон дворянством. Москва отстраивалась и расширялась. За волной экономического успеха следовало ожидать демографический взрыв, который при тогдашней малонаселенности вызывал только радость.

24 апреля торжественное собрание при дворе принимало воеводу Юрия Мнишека, опередившего поезд невесты, чтобы участвовать в приготовлениях к свадьбе. Царь встретил будущего тестя на высоком золоченом троне, под балдахином, увенчанным двуглавым орлом из чистого золота.

Поверх жемчужной мантии Дмитрия Ивановича лежало алмазное ожерелье с рубинами, к коему подвешен был изумрудный крест. Над головой государя, украшенной высокой короной, осыпанной драгоценными камнями, висела чудотворная икона Курской Богоматери в роскошном окладе.

От трона спускались ступени, крытые золотой парчой. По сторонам ступеней со стальными топориками на золотых рукоятках стояли по двое стражей-рынд. Они были в белом бархатном платье, высоких белых меховых шапках и белых сафьянных сапогах, с толстыми золотыми цепями на груди.

Кресло патриарха Игнатия стояло по правую руку царя. Черная бархатная ряса его святейшества была выложена по краям широкой полосой жемчуга и драгоценностей. Алмазный крест сверкал на белом клобуке, эмалевые панагии в самоцветах переливались на груди.

По левую руку от Дмитрия Ивановна в парчовой ферязи (длинном кафтане) на соболях стоял с обнаженным мечом великий мечник Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, молодой и многообещающий воевода. Будущее казалось ему прекрасным.